Читать «Тайна Черной горы» онлайн - страница 100

Тот осенний торжественно-тревожный вечер запомнился Степанычу потому, что необычным он оказался. Торжественный, естественно, потому что освободили Ригу, а тревожный потому, что освободили еще не до конца, часть города по другую сторону широкой реки Даугава яростно удерживали фашисты, а Москва уже салютовала победными залпами освободителям, так что нашим войскам Прибалтийского фронта хочешь не хочешь, а хоть из кожи вылезь, но не ударь лицом в грязь перед народом и Верховным главнокомандующим, – к утру освободи весь город, очисти от нечисти. И еще запомнился событием в личном плане – Степаныча наградили вторым солдатским орденом Славы и на том партийном собрании вручили партийный билет, поскольку кандидатский срок он отвоевал как положено.

Присутствовал на том собрании от политуправления фронта Алексей Павлович, они поговорить не успели, но тот при всех крепко пожал Степанычу руку и сказал о нем добрые слова.

И теперь, спустя двенадцать лет, Степаныч, работая на Дальнем Востоке у геологоразведчиков водителем грузовой машины, не раз слышал, что первым секретарем крайкома партии недавно избран товарищ Шитиков, и все время гадал-думал: а не тот ли это Алексей Павлович, с которым его сводила судьба на фронте? Оказалось, что тот. Тот самый! Степаныч его сразу узнал, как только он вместе с секретарем райкома вышел из горелой тайги на первое партийное собрание геологоразведчиков Мяочана. Даже сердце забухало в груди у старого солдата от приятной радости. Еще бы! Такое каждому трудовому человеку понятно, поскольку любому приятно работать под руководством такого начальника, которого лично хорошо знаешь, с которым прошел сложности и трудности, которому всей душой доверяешь, даже, может быть, немного больше, чем самому себе.

Конечно, Степаныч не стал лезть в глаза, показывать всем окружающим партийцам и своему прямому начальству, что он, дескать, лично знаком с самим секретарем крайкома, что они вместе воевали в одном окопе. Ни к чему такое панибратское бахвальство, потому как работе не поможет и авторитет особенно не поднимет. В каждом деле, считал Степаныч, а в это твердо верил! – все зависит не от знакомства, не от руководящих друзей-товарищей, а от самого себя, от своего трудового упорства и прямых рабочих достижений.

Но ему было приятно видеть, что Алексей Павлович очень по-доброму, даже по-дружески, расположен к их геологоразведочной экспедиции, к руководителям и особенно к Евгению Александровичу Казаковскому, молодому еще годами, энергичному специалисту, тогда еще главному инженеру. А прямая поддержка партийных органов, конечно, всегда сказывается и на рабочем настрое, как сейчас говорят по-научному, на «психологическом климате коллектива», и на самих трудовых успехах.

Степаныч обо всем этом передумал, слушая речь Алексея Павловича, запоминая на дальнейшую жизнь его заключительные слова, когда он сказал, не скрывая, о трудностях: