Читать «Песни пьющих» онлайн - страница 35

— Только честно.

— Но учти, если я скажу честно, ты, возможно, во мне разочаруешься… Или даже почувствуешь физическое отвращение, — игриво добавил я.

— Кажется, я пока еще не очень-то очарована твоей трясущейся, как студень, особой. Конечно, мне приятно, что ты якобы пришел в восторг от моих стихов, но я подозреваю, что это просто-напросто алкогольная эйфория.

— Спрашиваю еще раз: говорить честно?

— Да, честно.

— Честно?

— Я не только в жизни не видела такого алкана, как ты, — я никогда не видела такого занудного алкана.

— Что ж, Аля-Альберта, тогда послушай. Выслушай до омерзения искреннее признание. Мои женщины специально для меня заводили вытрезвители. Я рассматривал своих женщин как заведующих моими личными отделениями детоксикации. У меня, горького пьяницы, имелась собственная сеть вытрезвителей, учрежденных моими очередными или параллельными возлюбленными. В случае необходимости я звонил и ехал, а если не в состоянии был ехать, они сами приезжали и забирали мой труп к себе и с нежностью его воскрешали.

Обольстительная Звезда Экрана держала для меня мой личный вытрезвитель, у Уругвайки Футболистки всегда было наготове комфортабельное реанимационное отделение, Йоаська Гроза Дурдома тоже основала нечто подобное, у Бахи Маклерши меня в любой час ждали удобная кровать, витамины, соки и даже капельница, Абсолютно Безответственная Соплячка возглавляла солидную фирму по оказанию неотложной помощи; я перечислил только самых основных — кроме них у меня было еще немало временных и случайных помощниц.

Попадались среди них и сущие ангелы, которые сами прилетали ко мне, а точнее, к моим нетранспортабельным останкам, и комната, где мы с тобой сейчас беседуем, превращалась в палату интенсивной терапии. Средствами бедняжки располагали, конечно, неодинаковыми — начиная от суперсовременного оборудования, лекарств новейшего поколения и практически неисчерпаемого запаса финансов, как это было в случае Бахи Маклерши, вплоть до невероятной рассеянности и полного отсутствия квалификации, чем отличалась еще не упомянутая мною в данном контексте Ася Катастрофа.

— Знаешь что, — кажется, вовремя перебила меня Альберта, — я все думаю, что страшнее: то, что ты не способен нормально жить, или то, что ты не способен нормально говорить. Язык, что ли, у тебя иначе не ворочается — слова в простоте не скажешь. Что за имена, к примеру? Говори по-человечески, пора уже начинать нормально жить.

— Кто, где и когда сказал, — в моем голосе появились и стали крепчать язвительные нотки, — кто, где и когда сказал, кто, где и когда написал, что я создан для нормальной жизни?

— А для какой жизни ты создан? Ненормальной? Исключительной? Гениальной? Ущербной?

— Я, Аля, создан для глубоко несчастливой жизни.

— Возьми себя в руки и начинай новую жизнь — трезвую, но счастливую.

— Трезвую, но счастливую? Да ведь одно другому противоречит.

— Нет здесь никакого противоречия. Когда ты это поймешь, сразу бросишь пить.

— Альберта-Аля, Альберта Байбай, сочинительница проникновенных строк, поначалу я думал, что ты — величайшая любовь моей жизни, величайшая, но трагическая, ибо бесследно исчезнувшая за углом на пересечении Иоанна Павла и Панской, затем я решил, что ты — член банды загадочных гангстеров, затем — что ты призрак, неземное создание, потом, в ходе нашей беседы, я подумал, что ты — самый близкий мне человек, но теперь я вижу, что ты самая обыкновенная настырная лекарка, да, ты докторша, врачиха, врачиха-зассыха…