Читать «Балканские призраки. Пронзительное путешествие сквозь историю» онлайн - страница 200

Глава 17

Тайная история

«Совершенное Юстинианом столь обширно, что для рассказа о нем не хватило бы и всей вечности. Но мне достаточно выбрать из всего этого лишь немногое, благодаря чему и будущим поколениям станет совершенно ясен весь нрав этого человека», – пишет Прокопий Кесарийский в «Тайной истории» – неподцензурном повествовании о правлении Юстиниана и его жены, бывшей проститутки Феодоры, в Константинополе VI в.

«Они либо должны править нами как боги, либо должны совсем отказаться править», – пишет Михаил Пселл в «Хронографии», выдающемся мемуарном свидетельстве Средневековья о жизни и деятельности четырнадцати византийских императоров X–XI вв.

Сложные, но забытые саги о жадности, похоти, личной жестокости и амбициях средневекового Византия, эти истории – единственное полезное историческое зеркало для понимания греческой политики 1980-х гг. Как и в ту давнюю эпоху упадка, сложность сочеталась с поверхностностью, придавая абсурдную бессмысленность всему происходящему.

За те семь лет, что я прожил в Греции, мало что раздражало меня больше, чем поведение иностранных корреспондентов, пытавшихся объяснить местные политические дрязги такими фразами, как «в конце концов, греки изобрели театр» и «не только демократия слово греческое, но и анархия». Далее следовали изящные ссылки на «греческие трагедии» и «греческие комедии». Я тоже в минуты лени нередко опирался на древнегреческие понятия «театр» и «маски», чтобы объяснить греческую политику. Редакторы и читатели в Англии и Америке проходили в школе греческую драматургию и могли, соответственно, воспринимать ассоциации. Но что мог знать каждый из них о Византии или средневековых греческих авторах, таких как Пселл и Прокопий? Сообщения прессы, вместо того чтобы объяснять современную Грецию, просто иллюстрировали полное невежество Запада в том, что касалось самого долгого и наиболее важного периода греческой истории.

«Наша политика ярче чем что-либо еще демонстрирует, насколько мы восточный, византийский народ, – сказал Панайот Димитрас, один из ведущих афинских социологов. Мы разговаривали в 1990 г., после моего возвращения из Болгарии. Это был период, когда Греция только начала выходить из хаоса 1980-х. – В нашей политике мы ведем себя, я бы сказал, совершенно по-восточному. Мы смотрим на Запад так же, как ближневосточные народы. Подобно арабам, мы [православные христиане] тоже были жертвами крестоносцев. ‹…› Греки женаты на Востоке. Запад – просто наша любовница. Как всякая любовница, Запад возбуждает и восхищает нас, но наши отношения с ней эпизодические и поверхностные».

В средневековых трудах Прокопия и Пселла удивительным образом схвачены не только левантийские подозрения и интриги, но и нечто другое, касающееся греческой политической жизни: политика в Греции – это эротика. Вероятно, совершенно не случайно очень много греческих слов, имеющих отношение к политической власти, женского рода: kyvernisi («правительство»), eklogi («выборы»), ideologia («идеология»), poreia («протестный марш»), eksoussia («власть»), tromokratia («терроризм»).