Читать «Горные орлы» онлайн - страница 24

Тихон уже вернулся. В отверстие крыши вылетал дым.

Довольный добычей, Селифон переступил порог. Курносенок сидел у печки-каменки и снимал шкурку с белки, — две снятые сушились под матицей да три неободранные лежали на полу.

— Сколько? — спросил Тишка.

— Не считал.

— А я шесть штук добыл.

Селифон осторожно стал вытаскивать одну за другой убитых белок.

— Девятнадцать, двадцать, двадцать одна… — вслух считал Тихон, не отрывая глаз от горки беличьих тушек. — Двадцать одна да моих шесть — двадцать семь. Эдак месяц попромышляем — и избу новую построю…

— А ты помалкивай и не считай. Дома поровну разделим, а в промысле не считай. Неужто тебя и этому не выучили?

4

Горка шкурок увеличивалась с каждым днем. Тихон, потихоньку от Селифона считавший белку, знал, что перевалило за пятую сотню.

От ежедневного недосыпания оба осунулись. С каждым днем уходили все дальше и дальше: вблизи белка обилась. Припасы кончались. Дело близилось к выходу из тайги.

Селифон все чаще и чаще стал думать о Марине, каждую ночь видел ее во сне — тонкую, гибкую, с жаркими губами, пахнущими шалфеем. Парень просыпался и подолгу не мог заснуть, вспоминал ее глаза, голос, грудной смех.

Целые дни образ Марины не покидал охотника, неожиданно возникая то из купы пихточек-подростков, то на кипенно-белой рубашке берез.

А вечером снова жарко пылали дрова в каменке избушки «на курьих ножках». Снова за стенами шумел вековой бор. От нестерпимой жары Селифон открывал прокопченную дверь, садился на порог и подолгу глядел в огонь… Приподняв руки, Марина поправляла темноореховые волосы, ласково глядела ему в лицо и беззвучно смеялась…

Курносенок больше промышлял ловушками: следить и стрелять белок было труднее.

— Капканчики только поставь да осматривай, — они сами круглые сутки ловят и хорьков, и горностаев, и колонков, — хвалился Тишка.

Он лелеял мысль поймать соболя и утаить его от Селифона. Соболиные места были в больших крепях, и как Тишка не разыскивал их, он не мог натолкнуться на след «аскыра» — самца соболя.

Только перед самым концом промысла «поталанило» Курносенку. На длинной головокружительной россыпи, в соседстве с непроходимым кедровым стлаником, он встретил сразу несколько собольих следков различной величины. Стежки скрещивались, убегали в падь.

Тишка снял шапку и набожно перекрестился.

— Не было ни гроша, да вдруг алтын. Господи, помоги! Избу бы новую… Платье бы шелковое Вирушке… Себе бы штаны плисовые… Воровать перестал бы…

В великом волнении Тишка побежал сбочь следов и, не чувствуя мороза, на самых верных скрещивающихся «сбежках» дрожащими руками начал настораживать капканы.

Осталось поставить две последние ловушки, как вдруг Тишка натолкнулся на чужой лыжный след. Лыжница в его соболиных местах, отысканных с таким трудом!.. Этого он перенести не мог… Холодный пот выступил на лбу Тишки. Он свернул на лыжню и безошибочно понял: алтайцы! Следят тех же самых зверей, что и он…

День померк. Вблизи чужой лыжницы, на четко отпечатавшихся следах, Тишка наспех насторожил последние капканы и, расстроенный, пошел в избушку. О соболиных стежках ни словом не обмолвился Селифону.