Читать «Зашифрованный план (Повести, рассказы)» онлайн - страница 6

Кравков тщательно исследовал психику несколько абстрагированного от общественных связей человека, попавшего в безвыходное положение. Получилось это у него живописно, пластично, но без необходимой объемности и широты при изображении конкретного человека своего времени.

В рассказе «Медвежья шкура» (1925) двое ссыльных вынуждены пойти в тайгу и с риском для жизни убивают матерого медведя: им нужны деньги на покупку туберина — лекарства, необходимого тяжелобольному товарищу. А затем — свирепая простуда, усталость, а более всего нервное перенапряжение от пережитых опасностей, надломили силы одного из невольных охотников. Они едва-едва добрались до покинутой жителями деревушки, и больной остался в ней один до поры, пока его товарищ сходит за людьми и подводой. Ночь, которую провел в пустом доме больной, была для него ночью кошмаров, страхов, угнетенного состояния духа. Ему казалось, что кто-то, большой и таинственный, ломится в двери. Возможно, что в деревушку и в самом деле забрел кто-либо из таежных бродяг. Больного спасло и то, что дергавший дверь ушел, и то, что жар тела вовремя спал. Иначе… иначе все могло закончиться так же трагически, как у героя рассказа «Таежными тропами».

Благородны и высоки бывают побудительные мотивы поведения человека. Руководствуясь ими, он может совершать и совершает подвиги. Однако на каждом шагу его подстерегают часто непреодолимые стихийные силы природы и общества, и нет для них узды, и нет им преграды, пока сами они почему-либо не отступят. Идея, согласно которой стихия природы, стихия страстей человеческих, стихия социальная господствуют в мире, была довольно распространенной в литературе двадцатых годов, и в этом качестве философские основы первых рассказов Кравкова не были ни оригинальными, ни необычными. Как писатель, он развивался в русле определенных тенденций ранней советской прозы, представленной тогда и Вс. Ивановым, и Б. Лавреневым, и другими писателями.

В 1926 году Кравков опубликовал рассказ «Большая вода» (в отдельном издании 1936 года — «Шаманский остров»), который свидетельствовал о приметных сдвигах в мировоззрении художника.

Рассказ снова был посвящен единоборству человека с природой. В нем снова действуют два разных человека. Только отличаются они теперь друг от друга не по признаку «слабый — сильный», а по своему отношению к жизни, к обществу, к людям. И погибает первым в рассказе не слабейший, а, наоборот, сильный, духовно здоровый человек — Михаил Тоболяк, и погибает не зря — он осуществил то, к чему стремился. Он поведением своим убеждает Петровича поступать отныне бескорыстно и самоотверженно, «всем на пользу».

Петрович погиб вслед за Тоболяком, но то, что они вместе «нашли для всех», и то, что переменилось в глубинах сознания Петровича, явилось победой человека над стихией. И стилистически этот рассказ отличается от предыдущих. Он лапидарней, суще, лаконичней. Душевные движения героев раскрываются в поступках, а не в размышлениях, не в психологических изысках — бреда ли, всплеска ли помутненного сознания. Конечно, свои потери есть и при таком способе изображения. Петрович, собственник и индивидуалист, под влиянием Тоболяка изменил свои жизненные позиции. Это правильно и логично. Но этот сложнейший и, надо полагать, болезненный процесс показан лишь пунктирно. И тем не менее этот рассказ оказался переломным в творчестве писателя. К мыслям и чувствам, выраженным в первых произведениях, он уже никогда не вернется.