Читать «Лихое время» онлайн - страница 434

Поймать этого, одного из самых наглых ленковских бандитов, на совести которого были многочисленные кровавые преступления шайки, для агентов угро и чекистов стало делом чести. Теперь уже не было сомнения, что Самойлов – убийца Дмитрия Ивановича Фоменко. Из тела погибшего начальника угрозыска была извлечена пуля от маузера, на чердаке дома Гроховского тоже найдены гильзы от патронов к маузеру. И Карпов утверждал, что через забор тогда Мишка сиганул не с револьвером в руках, а именно с маузером.

Даже если предположить, что на чердаке Самойлов всё-таки был не один, а с Ленковым, и обеспечил «отвлекающий манёвр», позволивший главарю скрыться, – это ничего не меняло. Обстоятельства ликвидация Ленкова, показания арестованных бандитов – тех же Фили Цупко и Коськи Баталова – однозначно подтверждали: уже давно главарь не расставался с револьвером системы Кольта. Значит, маузером Анохина был по-прежнему вооружён Мишка Самойлов, без раздумий пускающий оружие в дело. Тем более, он опасен ныне – в роли зверя, на которого объявлена охота.

В бегах помимо Самойлова находились и другие, близкие к убитому главарю шайки бандиты: Михаил Некрасов – Мишка-Хохлёнок, Яков Певченко-Шевченко – Яшка-с-чубом. По оперативным данным и показаниям арестованных ленковцев, кровавая троица, скорее всего, попытается укрыться, используя родственные и старые уголовные связи, в селе Бальзой или в поселке станции Могзон, в Петровск-Забайкальске или Верхнеудинске.

Из рапорта начальнику Следственного отдела Главупра ГПО:

«9 июня 1922 г. выехал в направлении села Бальзой по заданию обнаружить и задержать Мишку и Курносую Елену. По опросу ряда жителей, в частн. Иванова Афанасия Парферовича, 65 лет, живет на краю села, он подтвердил, что к нему заходили два незнакомых человека и одна цыганка с перевязанным носом, одеты были по-городскому, один – в хор. сапогах и синих суконных брюках „галифе“ и светло-сером сукон. френче – звали его „Васькой“, а др. одет в солдатской гимнастерке и брюках в заплатах, в сале и масле, в сапогах порванных – называли его „Мишкой“, они попросили напоить их чаем. На вопросы отвечали, что из Читы и хотят здесь в деревнях работать, т. к. они уволены сейчас от военной службы, а в городе работы нет, люди подыхают от голода, где и есть немного работы, там жалованье не платят. Но в это время пришла невестка Иванова и узнала, что он искормил им последний хлеб, она начала ругаться, а они спросили, где живет сапожник Матвеев (у него ночевали две ночи).

Жена Матвеева Ирина сказала, что Мишка и „курносая“ ночевали у них, меж ними были мал. споры – „курносая“ просила М. оставаться здесь, а он никак не хочет, а рвется в Петровск и В.-Удинск. Потом Елена Курносая сказала, что едем в В-Удинск к брату Кирьке, что Мишка хочет работать у „челдон“ – и в воскресенье перед „Троицей“ утром они ушли, у М. за пазухой был маузер. Спросили дорогу на Могзон, а перед дорогой нашли Курносой башмаки, т. к. у нее опухли ноги. Матвеев как укрыватель нами арестован…»