Читать «Лихое время» онлайн - страница 431

А вот на Новых местах, где обыск чекисты произвели раньше, в пятом часу утра, обитатели спешиловского дома испугом не отделались. Четырнадцатилетний Васька Спешилов был арестован и препровождён в ГПО.

«Арестовали» и квартиранта – Павла Калинина. О дальнейшей судьбе этого молодого человека, успевшего побывать каппелевским прапорщиком, белым лазутчиком и секретным агентом Чека ДВР, автору, увы, неизвестно.

Обращают на себя только два сохранившихся документа, датированные 29 мая 1922 года.

Это рапорт коменданта, в чьём ведении находилось арестное помещение при ГПО, на имя директора Госполитохраны: «28 мая 1922 г. около 10 часов вечера согласно распоряжения начальника секретного отдела тов. Альшанского арестованный Калинин Павел препровождался в УР под конвоиром тов. Жилиным. Арестованный Калинин по дороге бежал и благодаря темноты Калинину удалось скрыться».

Второй же документ, наоборот, адресован коменданту ГПО. Это отношение начальника агентуры секретного отдела Главного управления ГПО, довольно лаконичное по содержанию: «Прошу исключить из списков арестованных, сидящих в арестном помещении под стражей, гр. Калинина, т. к. таковой в ночь с 28 на 29 мая 1922 г. бежал».

Предполагать можно разное, смотря, в каком ракурсе рассматривать столь быстрое и своеобразное реагирование на случившееся. Не правда ли, странна такая «моментальная» исполнительность начальника агентуры? Да и зачем ему вообще переживать о точном учёте арестованных, сидящих в арестном помещении ГПО, если он занимается абсолютно другим делом – работой с подсобным аппаратом, агентами ГПО? А тут – мгновенное реагирование, мол, сними, комендант, беглеца с учёта, дабы лишняя арестантская пайка «не зависла»… Больше это похоже на «стирание» любых сведений о Калинине.

Вполне возможно, что вскоре в Маньчжурию к полковнику Родионову вернулся посланный им в своё время лазутчик с «ценными сведениями» о военной мощи красной Дэвээрии. И… можно начинать создание эпопеи о Штирлице из Забайкалья.

Может быть, наоборот, увидев и читателю заметную в истории с проживанием у Цупко бестолковость и беспомощность «Павлика», Бельский не мудрствуя лукаво отпустил незадачливого «подсобника» на все четыре стороны, как и обещал.

А может быть, Калинин и впрямь сбежал в ночь от ротозея-конвоира.

Впрочем, гадать – дело неблагодарное.

4

Малограмотному Ваське Спешилову, приемышу Фили-Кабана, пришлось отвечать на вопросы вначале следователей ГПО, а потом и судебного следователя Высшего Кассационного Нарполитсуда ДВР:

«По делу показываю: в 1917 году во время революции, я помню хорошо, что я находился в детском приюте в г. Иркутске. Когда меня туда отдали, не знаю, после моя родная мама и отец – называемый мною так сейчас гр. ЦУПКО, приехали в гор. Иркутск и взяли меня из приюта. Впоследствии моя мама рассказывала, что ее за какое-то преступление сослали на поселение в Сибирь в Акатуевскую каторгу. Когда началась революция в России, то ее с каторги освободили, и она тогда сошлась сожительством с гр. ЦУПКО, котораго я называю отцом. Где мой родной отец и где я родился – не знаю. Из города Иркутска меня привезли в г. Читу.

Отец мой ЦУПКО и тогда, как я сейчас понял, ничем не занимался, ходил грабил, ездил на поездах и занимался кражами. При „Семеновской власти“ я помню, что за ограбление Японскаго склада в гор. Чите он содержался в Читинской областной тюрьме, затем судили и был осужден к тюремному заключению на один год. После этого он не оставил свои прежние занятия, а так же продолжал заниматься более мелкими кражами, и всегда ему сходило удачно.

Последнее время он стал и меня брать на кражи. В 1921 году какие именно мною с отцом совершены кражи я не помню хорошо; например, ездили в ночное время, особенно перед утром, на постоялые дворы и там брали с крестьянских саней муку, овес. Повторялись эти кражи частенько, он всегда брал меня для того, чтобы когда он пойдет брать, а я в это время останусь возле своей лошади.

В настоящем году я все кражи, совершенные нами, почти все помню. Начали мы с ним ездить с Маслиной недели. Первый раз ночью на лошади поехали с ним в Кузнечные ряды, в сарае у одного дома взяли пять тюков прессованнаго сена, которые привезли домой и израсходовали на свою лошадь. Затем через несколько времени вторично ездили в это место за сеном, второй раз взяли четыре тюка. После этого, я помню, что ночью ездили к Жуковскому саду, на какой улице, в чьем-то доме он взломал замок и взял оттуда в красненьком мешечке гороховую муку, масло сливочное около двух фунтов, топленаго сала 3–4 фунта, бутылку бобоваго масла, печенье готовое. Я в этот раз тоже стоял у лошади на улице…

С ЛЕНКОВЫМ отец мой был хорошо знаком. Он часто бывал у нас на дому в городе. Бывал без меня и при мне; в последнее время он был два раза, первый раз приходил после убийства начальника уголовнаго розыска ФОМЕНКО. Я пришел с Песчанки, он находился у нас, сидел на диване и что-то разговаривал с отцом. Я слышал только, как он говорил отцу об убийстве ФОМЕНКО. Из его рассказа я понял так: что якобы ЛЕНКОВ в то время, когда на него была облава в Кузнечных рядах, то он находился в квартире, когда постучались, то хозяин стал открывать двери, а ЛЕНКОВ приказал не открывать двери, и когда хозяин не послушался, то он выстрелил в хозяина квартиры и сам в это время по двери взобрался на чердак дома и сидел. Милиция и уголовный розыск зашли в квартиру, посмотрели, что его там нет, и вышли, тогда ФОМЕНКО сказал, чтобы посмотреть на чердаке, и в этот момент он – ЛЕНКОВ стрелил в ФОМЕНКО, а сам спрыгнул с чердака и убежал…

Отец мой также был знаком с Мишкой САМОЙЛОВЫМ. Часто ли он ходил к отцу, я этого сказать не могу, в последнее время видел его дома у нас два раза. Один раз я его видел у соседей ВИНОКУРОВЫХ, когда брал бочку ехать за водой. Мишка тогда направился в центр города. Второй раз я приехал из Песчанки домой в город, дома сидел за столом Мишка САМОЙЛОВ и играл в карты: он, моя сестра Екатерина 21 года, дочь ВИНОКУРОВА Шура и младшая дочь его, звать не знаю как. От отца я слышал, что он встречался с ЛЕНКОВЫМ у БИЗИНА, проживающего там же на Новых Местах…»