Читать «Тихие выселки» онлайн - страница 9

Стояло солнечное воскресное утро. У Антоновых окна распахнуты. Прасковья, засучив рукава, возится у печи. Маша в голубенькой сорочке, с распущенными волосами сидит на корточках и трет кирпичной пылью медный самовар. Иногда она смешно поводит носом в сторону печи и клянчит:

— Мамочка, ну хоть кусочек пирожка кинь!

Раскрасневшаяся и казавшаяся особенно молодой, Прасковья добродушно перечит:

— Чего еще выдумала! Чай, не кошка — садись за стол и ешь.

— Мамочка, работу хочется закончить, руки у меня вон какие! — и показывает красные от кирпича ладони, подносит их к лицу. — Не дашь, возьму и накрашусь.

— Манька, ты дурочка, хотя и невеста, — смеется Прасковья и, кормя дочь из рук, спохватывается: — Батюшки, хлебы пересидели!

Метнулась к печи, загремела заслоном. Запахло свежим хлебом. Мимо окон мелькнула тень. Прасковья оглянулась на дочь, вынимая из плошки каравай.

— Манька, ты оделась бы: вдруг кто войдет, и эти, говоришь, приедут.

— Я за голландку спрячусь.

— Ну и бесстыдница, совсем еще глупота.

— Через пятнадцать минут ты меня не узнаешь: буду как королева. — Маша отстранилась от самовара — в светлой жаркой меди блестело солнце.

— Чего еще? Королева.

Маша плескалась под рукомойником, когда Прасковья кинулась к боковому окну.

— Манька, никак, к нам машина едет. Не эти ли? А ты не одета.

— Успею.

Грузовик остановился у мазанки. Прасковья не видела жениха дочери, но знала, что зовут его Юркой и что он шофер из Конева.

В прошлом году на крутом берегу речки Сырети, что течет не так далеко от станции Урочной, начали добывать доломитовую муку. Как-то Юрка подвез Машу до Малиновки. С тех пор и повадились три парня с карьера.

Опершись на подоконник, Прасковья следила за ними. Сначала вышел длинный худой парень с рыжей челкой, за ним выбрался второй, широкие плечи его были покаты, длинные руки точь-в-точь два рычага, а лицо круглое, по-мальчишески пухлое. Третий, что сошел с шоферского сиденья, был маленького роста, и все у него — руки, ноги, нос, глаза, уши — было аккуратное, но мелкое. Это и был Юрка Шувалов — жених Маши.

Шувалов, сунув руки в карманы, независимо обошел кругом машину, попинал скаты, а увидев в окне Прасковью, улыбчиво закивал:

— Мамаша, здравствуйте! Маня дома?

Прасковья не успела ответить: Маша сверху давила ей на плечо и, смеясь, кричала:

— А, приветик!

Маша взяла со стола кусок пирога и побежала за подругами. Юрка попросил пить, Прасковья сунулась к печи, ни в одном ведре ни капли, заспешила к колодцу, но он отобрал ведро:

— Мамаша, я сам зачерпну.

Прасковья села на лавочку рядом с парнями. Не без умысла допытывалась у Юрки: есть ли родители, братья и сестры, коммунальная квартира или свой дом? Юрка отвечал охотно: есть мать и отец, есть сестра, но она замужем, дом большой, собственный, при нем сад и огород. Отец был военным, теперь пенсионер.

Пока расспрашивала, пришла дочь с подружками. Шувалов выпрямился, прошелся петушком около Маши, вот-вот перед ней на цыпочки привстанет, нет, не привстал, распахнул дверку кабины, поклонившись, повел рукой:

— Прошу, душенька.