Читать «Тихие выселки» онлайн - страница 4
Александр Иванович Цветнов
Самсоныч щелкнул блестящим замком портфеля. Доярки, как по команде, поднялись, сгрудились у стола. Маша наклонилась над ведомостью, выкрикнула:
— Нинка, тебе сто пять рэ.
— Ты мне взгляни! — кричала маленькая, с востреньким личиком Любка-Птичка из-за спины Анны Кошкиной.
И такой поднялся гвалт, что Самсоныч необычно лихо прикрикнул:
— Замолчите, сорочье племя, работать не даете!
— Правда, что расшумелись? — посочувствовала Прасковья. — Долго ли обсчитаться, потом кассир выкладывай из своего кошелька.
Свои красненькие она старательно пересчитала, прежде чем опустить на дно глубокого кармана нижней юбки.
— Антоновы, вы около трехсот заработали, — сказал Алтынов. — Прилично.
Да, прилично, — мысленно согласилась Прасковья и, усаживаясь на бревна, в который раз подумала: «Свои на книжку положу. Манькины пойдут ей на наряды. Двадцатый год девке — самая пора замуж».
2
Вечером Грошев пригнал к Барскому пруду серого меринка. Была у него мыслишка: «Припоздаю, авось мужики разбредутся по домам». Но мужики под зубоскальство Егора ладили стропила. Думал, дня три проканителятся, но им, видать, посул гребтился — мотались дотемна.
Едва успел Грошев закинуть вожжи на спину Серого, как Егор закричал:
— Привез? Не привез, избенку разбросаем! Без обмывки ей не стоять!
От крика завозились на ветлах грачи.
— Привез, — проворчал Грошев. — Разбойник с большой дороги, а не плотник ты. Низовцев узнает, из каких фондов транжирю денежки, наподдает.
— Ты пухлый, тебе ни черта не станет!
У Грошева одутловатое, пористое лицо, за глаза его величают Пухлым, но лишь Егор обзывает бригадира прямиком.
Подоив коров, Прасковья собралась уезжать на грошевском Сером вместе с девчатами, но Анна, вытянув губы, обиженно сказала:
— Премию сграбастала, нос в сторону.
— Тебя моя премия больше беспокоит, чем меня, ночи спать не будешь, — вспылила Прасковья. — Смотри, как у Саньки, печенка заболит. Налей мне, Егор, коли так!
Егор, а с ним мужики и бабы сидели на лавках за щербатым столом, сам Грошев примостился на кончике лавки, как чужой, Егор налил Прасковье. Грошев пожалел:
— Ты бабам не наливай, мужикам не достанется.
Егор сверкнул белками.
— Пожадничал, как раз тебе не достанется.
Прасковья выпила, погладила себя по груди.
— Так нутро и обожгло, спьянюсь, бабы!
Грешно засмеялась, принимая из рук Егора кильку и ломоть хлеба. От его рук пахло табаком и смолой, мелькнуло: «Бревна старые, а смола не выкипела из них, живуча и липуча. — Взглянула на Егора: — И этот прилип ко мне, как смола». Больше ни о чем таком не думала, стянула с шеи платок и снова принялась за еду. Егор что-то говорил Грошеву, не сводя с нее глаз. Она провела рукой по горящим щекам и стала смотреть на Егора. Он сунулся под стол.
— Все прикончили, — сказал с сожалением. — Поехали, а то Васек спать завалится, не растолкаешь.
— У меня денег нет, — предупредил Грошев.
— Шут с тобой. Складчину устроим. Гриня, заводи!
Пшонкин мигом исчез. Скоро заурчал мотор. Пастушонок Костя Миленкин, дотошный семнадцатилетний парень, выключил бензодвигатель. Стало непривычно темно. Егор каким-то образом оказался подле Прасковьи, обнял ее, но Анна застучала кулаками по Егоровой спине.