Читать «Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк» онлайн - страница 8

Не правда ли, Петр Ильич, Вы не забудете ни одной из моих просьб и, во всяком случае, скажете мне Ваше решение? До свидания. Я не хочу с Вами прощаться, потому что не хочу расставаться. Всею душою Вам преданная

Надежда фон-Мекк.

Если, быть может, Вам любопытно видеть то сочинение Kohne, о котором я говорила, то я пришлю Вам его, Петр Ильич, и тогда обратите внимание в тех же “Etudes caracteristiques” Kohne на “Danse Juive”, он очень характерно, до смешного, написан.

9. Чайковский - Мекк

[Москва]

1 мая 1877 г.

Многоуважаемая

Надежда Филаретовна!

Я, разумеется, как и всегда, очень рад буду исполнить Ваше желание и как можно ближе передать в моей будущей пьесе все то, что желали Вы бы в ней слышать. Но на сей раз мне придется заставить Вас подождать больше прежних подобных же случаев. Теперь настало для меня очень суетливое время, и я не знаю, скоро ли найду минуту подходящего расположения духа. Во всяком случае, я на днях напишу Вам обстоятельно. В эту минуту у меня сидят гости. Потрудитесь прислать пьесу Kohne.

До свиданья, многоуважаемая Надежда Филаретовна. Искренно преданный

П. Чайковский.

10. Чайковский - Мекк

Москва,

1 мая 1877 г.

Многоуважаемая

Надежда Филаретовна!

Несмотря на самые решительные отнекивания одного моего друга, хорошо и Вам известного, я имею основание предположить, что его милому коварству я обязан тем письмом, которое получил от Вас сегодня утром. Уже при прежних Ваших музыкальных заказах мне приходило в голову, что Вы руководились при этом двумя побуждениями: с одной стороны, Вам действительно хотелось иметь в той или другой форме то или другое мое сочинение; с другой стороны, прослышав о моих вечных финансовых затруднениях, Вы приходили ко мне на помощь. Так заставляет меня думать слишком щедрая плата, которой Вы вознаграждали мой ничтожный труд. На этот раз я почему-то убежден, что Вы исключительно или почти исключительно руководились вторым побуждением. Вот почему, прочтя Ваше письмо, в котором между строчками я прочел Вашу деликатность и доброту, Ваше трогающее меня расположение ко мне, я вместе с тем почувствовал в глубине души непреодолимое нежелание приступить тотчас к работе и поспешил в моей ответной записке отдалить исполнение моего обещания. Мне очень бы не хотелось, чтобы в наших отношениях с Вами была та фальшь, та ложь, которая неминуемо проявилась бы, если бы, не внявши внутреннему голосу, не проникнувшись тем настроением, которого Вы требуете, я бы поспешил смастерить что-нибудь, послать это “что-нибудь” Вам и получить с Вас неподобающее вознаграждение. Не промелькнула ли бы и у Вас невольно мысль, что я слишком податлив на всякого рода музыкальную работу, результатом которой являются сторублевые бумажки? Не пришла ли бы Вам неожиданно в голову мысль, что, будь Вы бедны, я бы отказался от исполнения Вашей просьбы? Вообще в моих отношениях с Вами есть то щекотливое обстоятельство, что каждый раз, как мы с Вами переписываемся, на сцену являются деньги. Положим, артисту никогда не унизительно получать вознаграждение за свой труд, но ведь кроме труда в сочинение, подобное тому, какого Вы теперь желаете, я должен вложить известного рода настроение, т. е. то, что называется вдохновением, а это последнее не всегда же к моим услугам, и я поступил бы артистически бесчестно, если бы, ради улучшения обстоятельств и злоупотребив своей технической умелостью, выдал Вам фальшивый металл за настоящий. Тем не менее в презренном металле я действительно очень нуждаюсь. Долго было бы Вам рассказывать, как и почему человек, зарабатывающий средства, вполне достаточные для более чем безбедного существования, запутался в долгах до того, что они по временам совершенно отравляют его жизнь и парализуют рвение к работе. Именно теперь, когда нужно скоро уехать и перед отъездом обеспечить себе возможность возвращения, я попал в очень неприятное скопление денежных затруднений, из которого без посторонней помощи выйти не могу.