Читать «Белорусы: нация Пограничья» онлайн - страница 163

После разделов Речи Посполитой и аннексии Россией белорусских земель этот цивилизационный конфликт еще более обострился и приобрел форму российско-польского столкновения. Российская политика переживала эволюцию от культурно-языковой интеграции в первой трети XIX в. до политики деполонизации, которая превращалась в национально-культурную ассимиляцию. Разделы Речи Посполитой не только не остановили процесс формирования модерной польской нации, но даже ускорили его. Все это непосредственно повлияло на процесс формирования белорусской нации, максимально затруднив присоединение к белорусскому национальному движению представителей местных элит.

Шляхта, которая стала главным объектом репрессий российских властей, в большинстве поддержала польскую идею. Хоть при этом следует отметить значительную роль интеллигенции шляхетского происхождения среди лидеров белорусского движения. Однако дворянство как социальная группа не могло стать главной силой белорусского движения.

Духовенство, которое сыграло заметную роль в национальных процессах европейских народов в XIX в., также оказалось несостоятельным в плане поддержки белорусского движения. Ликвидация унии и самостоятельной греко-католической церкви (1839 г.) имела огромное значение для белорусской истории. Исчез важнейший маркер самоидентификации, который отличал белорусов-униатов от русских-православных и поляков-католиков.

Приходское духовенство постепенно русифицировалось, а его авторитет после грубого вмешательства государства в дела церкви заметно упал. Абсолютное большинство представителей духовенства того времени можно отнести к сторонникам идеологии «западноруссизма», которая воспринимала Беларусь частью России. В определенной степени это был идеологический аналог феномена «краевости», достаточно распространенный среди местной шляхты.

Наибольшие шансы для распространения белорусская идентичность имела в среде интеллигенции крестьянского происхождения. Об этом свидетельствует активное участие в белорусском движении народных учителей.

Следует признать, что российскому правительству так и не удалось в конце XIX — начале XX в. добиться доминирования русской культуры на белорусских территориях. В какой-то мере это можно считать цивилизационным поражением. Основы польского нациостроительства в «Северо-Западном крае» не были подорваны. Борьба между польским и русским национальными проектами значительно затрудняла реализацию более позднего белорусского проекта.

Пограничье, которое стало исторической судьбой, присутствует и в культурной жизни современной Республики Беларусь. Диалог/конфликт цивилизаций ощущается, например, в сфере культуры памяти. Она чрезвычайно важна для процессов национальной идентичности и совсем не случайно оказалась в центре общественного внимания на рубеже XX и XXI вв.

Следует заметить, что борьба различных политик памяти на белорусских землях началась почти сразу же после их захвата Российской империей. В конце XIX — начале XX в. в работах М. Довнар-Запольского и В. Ластовского оформилась национальная концепция истории народа и страны. В период БССР историческая наука оказалась в плену коммунистической идеологии. Ей противостояла лишь память людей, переживших социальные и военно — политические катастрофы первой половины XX в. Именно индивидуальная память помогала белорусам противостоять исторической политике государства. Только в конце 80— начале 90-х гг. XX в. началось постепенное освобождение памяти от советских идеологем.