Читать «Этническая история Беларуси XIX — начала XX века» онлайн - страница 118

Латыши отличались самым сложным конфессиональным составом из всех народов восточной части Центрально-Восточной Европы. Большую часть их составляли лютеране (76,9 %), 18.7 % — католики, 4,2 % — православные. Соотношение конфессиональных групп зависело от региона. Так, в Латгалии католики составляли 84,6 % латышей (лютеране — 12,6 %), а в Лифляндии доля православных доходила до 8,0 % . Почти 16,0 % всех латышей жили в городах и составляли там 38,3 % населения, в том числе в Курляндии — 42,2 % всех горожан, Лифляндии -46,2 % , в Латгалии — 14,4 % . Характерная черта латышей — исключительно высокий уровень грамотности — 74,0 %, который, впрочем, существенно различался по регионам: в Лифляндии — 79.7 %, Курляндии — 75,7 %, «инфлянтах» — 44,3 % . При этом 42,2 % грамотных латышей указали языком грамотности русский (в Курляндии — 42,4 %, в Лифляндии — 46,9 %). Латыши имели чрезвычайно большое количество лиц с «образованием выше начального» — 6148, или 46,6 на 10 тыс. Однако если в Лифляндии этот показатель составил 64,1, Курляндии — 48,1, то вЛатгалии только 5. Латыши располагали также значительным количеством лиц, занятых в интеллектуальной сфере — всего4943 чел., в том числе 1942 учителя и 895 врачей. При этом, например, в Курляндской губернии латыши составляли 45,1 % чиновников, 36,0 % юристов, 38,7 % учителей, 51,0 % деятелей литературы, искусства и науки, 30,6 % врачей.

Русские занимали заметное место в системе этносоциальных отношений в Латвии, однако их значение не сопоставимо с аналогичным в Украине, Беларуси и Литве. Так, в Курляндской губернии русские составляли лишь 17,3 % чиновников, 9,9 % учителей, 6,0 % врачей, 8,0 % купцов.

В то же время немцы контролировали ведущие позиции в экономике, об этом свидетельствует то, что, например, в Курляндской губернии они составляли 70,6 % представителей купеческого сословия. На долю немцев приходилось 19,3 % чиновников, 37,2 % учителей, 50,1 % врачей и 48,1 % юристов.

В то же время еврейское население было не только относительно малочисленным, но и слабо представленным среди ключевых социальных позиций. Евреи (в Курляндской губернии) составляли 15,0 % купцов, 3,7 % юристов, 5,7 % учителей и 0,3 % врачей.

Таким образом, высокий уровень модернизации, грамотности в сочетании с особенностями этносоциальной структуры объективно благоприятствовали развитию латышского национального движения. Они оказались более значимыми, чем внутренние региональные и конфессиональные различия, хотя последние и наложили существенный отпечаток на характер формирования латышской нации.

Как следствие — латышское национальное движение развивалось динамично и сравнительно быстро приобретало массовые формы. В 1868 г. было создано Рижское латышское общество, в 1873 г. проведен первый песенный фестиваль. Отсутствие литературной традиции, «историчности» не стали помехой в развитии национального движения. Относительная бедность фольклора на героико-исторические сюжеты (сравнимыми с эстонским «Кале-випоегом») компенсировалась целенаправленным мифотворчеством: так, в 1888 г. поэты А. Пумпурс и Й. Лантенбокс опубликовали стилизованную под народное творчество поэму о Лачплеси-се — герое борьбы с нашествием крестоносцев [378, с. 244]. В 1892 г. был открыт латышский этнографический музей. Быстро развивалось издательское дело: если в 1884 г. было опубликовано 181 издание на латышском языке общим тиражом 168 тыс. экземпляров, то в 1904 г. — 822 с тиражом 5 млн экземпляров [378, с. 252]. Пример латышского движения свидетельствует, что высокий уровень модернизации позволяет сложиться нации без каких-либо «исторических» предпосылок в виде памяти об утраченной государственности или использования какого-либо «Пьемонта». Основой национальной культуры и идентичности может быть исключительно язык и культура крестьянства, в том случае, когда существует баланс между «генераторами» национальной идеи и готовой ее воспринять аудиторией.