Читать «Борис Слуцкий и Илья Эренбург» онлайн
Петр Залманович Горелик
Петр Горелик, Никита Елисеев
Борис Слуцкий и Илья Эренбург
К 90-летию со дня рождения Бориса Слуцкого
Горелик Петр Залманович родился в Харькове. Полковник, участник Великой Отечественной войны. Кандидат военных наук, доцент. Лауреат премии им. Александра Володина. Живет в Санкт-Петербурге. Печатался в журналах “Звезда”, “Нева”, “Вопросы литературы”, “Новое время”. Составитель книги воспоминаний о Борисе Слуцком “Борис Слуцкий. Записки о войне” (2000), “Борис Слуцкий. О других и о себе” (2005). В “Новом мире” печатается впервые.
Елисеев Никита Львович родился в Ленинграде, живет в Санкт-Петербурге. Критик. Окончил исторический факультет ЛГПИ им. А. И. Герцена. Лауреат прем журнала “Новый мир”. В 2002 году в издательстве “Лимбус-пресс” вышла книга “Предостережение пишущим”. В “Новом мире” печатались статьи “Человеческий голос” (о прозе Сергея Довлатова), “Первый вздох свободы” (о прозе Бориса Слуцкого) и “Между Оруэллом и Диккенсом” (о прозе Елены Ржевской).
БОРИС СЛУЦКИЙ И ИЛЬЯ ЭРЕНБУРГ
Пятидесятые годы, когда складывались и развивались дружеские отношения только входящего в литературу Бориса Слуцкого и известного писателя Ильи Эренбурга, оказались исторически рубежными. Такими же оказались они и в судьбе Слуцкого.
Государственный антисемитизм и борьба с “безродными космополитами” к началу 50-х достигли апогея. Слуцкий обозначил эти годы как “глухой угол времени – моего личного и исторического… Надежд не было. И не только ближних, что было понятно, но и отдаленных. О светлом будущем не думалось. Предполагалось, что будущего у меня и людей моего круга не будет никакого”.
Борис Слуцкий и в этом трагическом тупике умел находить свои плюсы. В противном случае он не написал бы: “Мыслить лучше всего в тупике” – и не окончил бы это стихотворение таким уточнением: “Мыслить лучше всего на лету / в бездну, без надежд на спасенье…” В противном случае он не сформулировал бы с такой отважной иронией: “А нам, евреям, повезло. / Не прячась под фальшивым флагом, / На нас без маски лезло зло. / Оно не притворялось благом. / Еще не начинались споры в торжественно-глухой стране, / А мы – припертые к стене -/ В ней точку обрели опоры”.
Все прочие террорные кампании советской власти, какими бы жестокими они ни были, можно было отнести на счет революционных “перегибов” по пути следования к светлому будущему. В последней сталинской кампании никакого намека на революционность не было. В этой кампании явна, очевидна стала фашистская составляющая режима. Людей готовятся уничтожать за то, что они… люди.
Парадокс Бориса Слуцкого конца сороковых-начала пятидесятых годов состоит в том, что именно тогда он пережил настоящий творческий подъем, именно тогда он стал поэтом Борисом Слуцким со всеми характерными особенностями этого поэта.
Слуцкий о послевоенном времени писал так: “Эти годы, послевоенные, вспоминаются сплошной, нерасчлененной массой. Точнее, двумя комками: 1946 – 1948, когда я лежал в госпиталях или дома на диване, и 1948 – 1953, когда я постепенно оживал.
