Читать «Я с вами до скончания века...» онлайн - страница 9

Язычники у дверей Царства Божия: это, по мысли Господа, – знамение и для Него Самого (ст. 23–30), и для всего мира (31–33), и в частности для Израиля (34–36). Не отвечая прямо на желание еллинов, переданное Андреем и Филиппом, Он мысленно созерцает перед Собою спасительный крест, открывающий всему человечеству путь новый и живый (Евр. 10, 19). Прииде час, да прославится Сын Человеческий. Аминь, аминь глаголю вам: аще зерно пшенично пад на земли не умрет, то едино пребывает, аще же умрет, мног плод сотворит. Любяй душу свою погубит ю, и ненавидяй души своея в мире сем в живот вечный сохранит ю. Аще кто Мне служит, Мне да последствует, и идеже есмь Аз, ту и слуга Мой будет, и аще кто Мне служит, почтит его Отец Мой. Эти слова, сказанные в такой торжественный час, с величием, подобающим Сыну Божию, должны были глубоко напечатлеться в умах и сердцах апостолов, не вмещавших еще мысли о страданиях и смерти Господа. Теперь они слышат, что крест для Учителя есть путь к прославлению, – что смерть Его необходима для распространения Евангелия во всем мире, подобно тому, как зерно, истлев в земле, дает растению жизнь, – что наконец и для последователей Его нет другого пути к вышней почести, как путь самоотвержения, лишений и страданий.

Но этот крест, предопределенный в предвечном совете Пресвятой Троицы и добровольно воспринятый Сыном Божиим, приводит в смущение человеческое естество, ипостасно соединенное с Божеством в Лице Богочеловека. Иисус Христос, по выражению святителя Иоанна Златоуста, «был не чужд человеческих ощущений, и душа Его до того была возмущена, что Он даже искал бы избавления от смерти, если бы только можно было ее избежать». Безгрешная душа Его скорбит и смущается при мысли о смерти, потому что смерть есть следствие греха (Рим. 6, 23), а Искупитель наш чужд всякого греха (Евр. 4, 15), но это смущение быстро сменяется глубоким чувством самоотверженной преданности воле Отца Небесного, пославшего Его совершить дело спасения людей (Ин. 4, 34). Эта воля Отца Небесного, при единосущии Отца и Сына (10, 30), есть вместе изволение Сына, а посему Богочеловек, проявив в Себе то, что свойственно человечеству, в торжественной молитве к Отцу Небесному указывает на Свои страдания и смерть, как на неизменное определение, которое должно совершиться, и как на славу Самого Отца в Сыне (Ин. 14, 13; 17, 1, 4, 5, 24). Ныне душа Моя возмутися, и что реку? Отче, спаси Мя от часа сего, но сего ради приидох на час сей. Отче, прослави имя Твое. Тогда пришел громоподобный глас с неба: и прославих, и паки прославлю, – прославих, изъясняет святитель Иоанн Златоуст, «в предшествовавших событиях», прославлю – «после креста». Страшный час есть переход от одной славы, в тесных пределах Израиля, к другой, всемирной, между всеми народами земли, и к той предвечной которую Он имел у Отца прежде мир не бысть (Ин. 17, 5) и в которую ввел, по совершении искупления, и Свое человечество.