Читать «Четвертая стихия» онлайн - страница 3

Наука подметила, что за последние двести пятьдесят миллионов лет насекомые почти совершенно не изменились. Они почти такие, какими были еще в те времена. Конечно, надо бы развиваться, сделать какой-то шаг, но куда? Все шаги уже сделаны, все исхожено — море, земля и небо. А четвертой стихии нет. Нет ее на свете.

Ну, раз нет четвертой, приходится как-то устраиваться в трех. И насекомые устраиваются: они и плавают, и бегают, и летают. Хотя у некоторых из них опускаются руки, а у некоторых даже вырабатывается нездоровая философия, как у Пухоеда или жука Плавунца.

Предки Пухоеда умели летать, а он не умеет. Потому что, честно говоря, что толку уметь летать? Когда не было птиц, тогда можно было летать, а зачем летать сейчас?

У птицы и крылья побольше, и много других удобств — например, мягкий пух, в котором можно развалиться с комфортом. Что и говорить, птицы — очень большое усовершенствование.

Пухоед считает, что птицы — это усовершенствование, хотя большинство насекомых с этим не согласно, потому что из-за этих птиц очень много несчастных случаев. Однако с Пухоедом не может быть несчастного случая, по крайней мере, не может быть из-за птиц. Еще тогда, когда появились птицы и начались эти несчастные случаи, Пухоед понял, что птица не враг насекомому, если ее использовать с толком. Предки этого не поняли, и где они сейчас, предки? Летали, летали, а чем это для них кончилось? Нет уж, там, где летают птицы, насекомым предпочтительней не летать. А если летать, то так, как он, Пухоед: и удобно, и быстро, и никакого несчастного случая.

Предки, конечно, многого не умели — и предки Пухоеда, и предки жука Плавунца. Когда-то предки жука Плавунца одними из первых освоили сушу, потом другие его предки освоили небо и стали летать, а потом какие-то еще его предки затосковали по родине и вернулись в воду… У жука Плавунца было много предков, и все они что-то открывали и что-то осваивали, так что можно смело сказать, что род жука Плавунца — это был род мореплавателей, воздухоплавателей и землепроходцев.

Конечно, они не были всесторонне развиты, как жук Плавунец. Землепроходцы — смешно сказать! — не умели летать, а воздухоплаватели плавали исключительно в воздухе. Что же касается тех, самых древних, мореплавателей, то они были не в состоянии не только подняться в воздух, но даже как следует пройтись по земле.

Жук Плавунец может и пройтись, и поплавать, и полетать — в этом отношении он всесторонне развит. Оно и понятно: сейчас не то развитие, что в древние времена. Но жук Плавунец ходит недалеко и летает невысоко. А куда ходить? Куда лететь? — рассуждает он. — Мы ведь живем не во времена предков.

Они плавали потому, что не умели ходить. Они ходили потому, что не умели летать. А мы-то умеем и плавать, и ходить, и летать, мы как-никак всесторонне развиты. Зачем же нам ходить далеко? Зачем же нам летать высоко? Что нам открывать, когда все уже до нас открыто?

Конечно, не все насекомые так рассуждают, большинство среди них — замечательные насекомые, которые и плавают далеко, и летают высоко, а уж бегают так, как никому не побегать. Лошадь бегает прекрасно, но по стене она не побежит. И по потолку не побежит. А насекомые — бегают. Какие силы их держат, когда они бегают по потолку? Их держат молекулярные силы. Силы тех молекул, которые составляют и стены, и потолок, и вообще любую поверхность. Молекулы маленькие, но есть у них силы, способные поддержать. Лошадь они не поддержат. И слона не поддержат. А насекомых поддерживают. Даже молекулы ко всему равнодушного камня поддерживают насекомых. Потому что насекомых больше некому поддержать. Потому что маленькие должны поддерживать маленьких.