Читать «Сиамская овчарка» онлайн - страница 2

Но меня прикрепили к тёте Марусе, женщине спокойной и ловкой.

— Мести умеешь? — спросила она.

Мне даже отвечать не хотелось на такую ерунду. Она взяла вёдра с зерном и рублеными овощами, и мы пошли узенькой дорожкой сквозь кустарник, пригибаясь под ветками.

Тётя Маруся открыла дверцу вольера и, согнувшись, полезла в неё. За ней я. У порога лежали два мёртвых крысёнка. Привыкая к полумраку, я разглядела серую некрасивую кошку и весёлого котёнка, сползающего с вороха соломы. Котёнок был рыжий, с веснушками по всему телу. Тётя Маруся достала из кармана завёрнутый в бумагу фарш и выложила его на блюдце.

— Кушайте, милые, — подтолкнула она от себя кошку к блюдцу. И, указывая на крысят, сказала: — Это кошка сынка обучает крыс ловить. Каждое утро иду — штуки две-три лежат. Устрой, Риточка, Рыжика в хорошие руки, а? Ты будешь подметать или кормушки мыть? — спросила она.

— За кошкой?

Тётя Маруся удивлённо посмотрела на меня и шагнула к вороху соломы, который вдруг защёлкал и захрюкал с клёкотом, поднялся на длинных ногах и превратился в страусиху эму. А под ней, в гнезде, птенцы — маленькие, в полосочку, носики широкие, лопаточкой. Гнездо выстлано тонкими изящными перьями птицы.

— Можно взять пёрышек? — спросила я. — Я сзади пойду.

— К гнезду не пустит. И сзади, и спереди, и сбоку — ударит. Как лошадь лягнёт. — Тётя Маруся отодвинула доску у потолка, достала большой пучок перьев. Павлиньи — с глазком, золотые, тонкие, как шпага, перья фазанов, перо попугая ары, шелковисто-синее с одной стороны, красное с другой. Я даже спасибо забыла сказать. Выбрала страусовое, раздвоенное, красиво изогнутое, как ветка папоротника.

— А теперь подмети, девочка, — попросила тётя Маруся.

В вольере было чисто. Несколько упавших веток да просыпанные зёрна под кормушкой. Я стала мести, со всей силой налегая на метлу. Вскоре образовалась большая куча «мусора», потом еще одна, а клетка-то всего шесть шагов вдоль и поперек. Я старалась на совесть, пока весь песок не был сметён в несколько холмов и не оголилась земля. Потом я принялась его выносить. Набрала полный совок, еле оторвала его от земли и поняла, что выносить всё это придётся не один час. Тётю Марусю я видела сквозь решётки, она уже заканчивала убирать последнюю клетку. Я с силой толкнула метлой огромную кучу — кракнула сломавшаяся палка. Я испугалась. Взяла Рыжика на руки, стала его судорожно гладить, чтобы задобрить тётю Марусю, а тот, как назло, вырывается и пищит.

— Чтоб тебе, проклятый! — сказала я, подняла голову и вздрогнула: в дверях стояла тётя Маруся.

— Тут грязи полно, — сказала я небрежно и почувствовала, что краснею, — кошки гадят — вонища… — Знаю, что говорю совсем не то, но уже не остановиться…

— Помой кормушки, — сказала тётя Маруся. — Птицы голодные.

Я посмотрела на страусиху: до чего дурацкий вид — глаза вытаращила и степенно переставляет ноги.

— Пусти, Цыганок, — перегнала страусиху с места тётя Маруся.

— Курице больше женское имя подходит, — сказала я.

Тётя Маруся промолчала, мельком взглянула на меня. Кормушки я старалась мыть быстро и тщательно, скрывая брезгливость.