Читать «Наследница царицы Савской» онлайн - страница 279

Царица Юга показала ему, что он заблуждался. «И в то же время был прав. Ведь ни одной женщине не под силу вырвать Ависагу из моего сердца». Но другая могла занять там свое собственное место. «Соломон, человеческое сердце не такое маленькое, чтобы вместить лишь одну любовь».

«Неужели все женщины мудрее, чем мужчины? Я не пообещал Ависаге того, о чем она просила, – но никогда не поздно. Пока мы живы, еще не поздно».

Он похоронил Ависагу в гробнице, возведенной умелыми руками. Стены покрывала роспись – розы и ласточки. Искуснейший мастер царства вырезал на камне, запиравшем вход, раскидистое гранатовое дерево. Люди говорили, что эта гробница – достойная память о любимой жене. Соломон понимал, что пора по-настоящему почтить Ависагу.

Пришло время выполнить наконец клятву, которую он так и не принес возлюбленной.

Македа

Царевич Давид лежал голенький на чистой овчине, отчаянно дрыгая ножками и размахивая ручками, пытаясь достать яркую погремушку, которой манила его мать. Позолоченные ореховые скорлупки, нанизанные на кожаный ремешок, трещали, когда Македа помахивала игрушкой перед сияющими, словно солнце, глазами сына. Она держала ее как раз на такой высоте, чтобы он не мог дотянуться своими пальчиками.

– Правильно, маленький мой царь, тянись за тем, чего хочешь.

Она улыбнулась, и Давид сильнее забил ножками и сморщился, словно собираясь расплакаться. Македа зажала ему рот рукой:

– Тихо, душа моя. Сила и спокойствие, львенок мой, сила и спокойствие.

Мальчик уже знал, что плачем ничего не добьется. Он укусил руку матери, а та со смехом ее отдернула:

– Да, сынок, да. Огненное сердце и острый ум, будущий царь всего мира. Да.

Македа опустила погремушку так, чтобы он смог ухватиться, и от его ликующего смеха все ее тело согрела радость.

– Львиное сердечко.

Македа погладила сына по щеке, нежной, как голубиный пух, темной, как красноватый янтарь. Волосы у него были, как черное дерево в ночи, а весь он – словно тень и огонь.

– Ты прекрасен, у тебя гладкая кожа, и ты румяный, ты мудрый, как змей, – приговаривала она, – ты царь тысячи тысяч царей…

Она оборвала свои слова, почувствовав, что не одна. В дверях стояла рабыня. Она опустилась на колени, когда Македа обернулась.

– Говори.

Македа не улыбалась и не хмурилась, спокойно ожидая, что ей скажут. Слуги не тревожили ее без веских причин.

– Госпожа моя, царь пришел.

Из всех слов, какие Македа могла услышать, этих она ожидала меньше всего. Не мигая, она смотрела на рабыню.

– Царь здесь?

Мысли Македы змеями расползлись во все стороны, ища объяснения. «Сегодня не моя ночь, да и вообще ничья, ведь все ночи принадлежат царице Савской. Так зачем он пришел ко мне? Хочет забрать Давида? Нет, мой сын еще младенец, сосущий грудь». Ни одно предположение не подходило. Размеренность действий Соломона никогда не нарушалась такими поступками. «Подожди, – приказала змея, свернувшаяся в уголке разума. – Смотри, слушай и верь, что я приведу тебя домой…»

Верить и ждать. Она хотела было встать, но снова села на леопардовую шкуру. Соломон знал ее как женщину, как диковинную самку. Пусть теперь увидит ее как мать. «Да, и как царицу», – прошипел Джангу-сет. Македа улыбнулась: