Читать «Ностальгия – это память» онлайн - страница 168
Алла Сергеевна Демидова
Любимов позвонил из Израиля Глаголину, чтобы обратиться к Ельцину о его официальном возвращении в Россию. Опять, как и много лет назад, коллективные письма: тогда к Брежневу, сейчас к Ельцину. Сколько можно? И потом, кто сейчас из властей будет заниматься каким-то театром.
Я в Греции.
В 6 ч. – вылет. Прошли в самолет я, Лиля Могилевская и Толя Смелянский. Маквала застряла в магазине. И тут объявили вылет и закрывают двери. Могилевская подняла крик. Маквалу впустили. Прилетаем. Пресс-конференция. Все спрашивают о Москве – мы ничего не знаем. Да и боимся сказать впрямую. Страх в генах.
В Москве танки. Горбачев в Форосе. ГКЧП.
Глаголин звонил Любимову. Ю.П. боится, что Губенко возглавит театр.
Летим в Белград. На один спектакль «Бориса Годунова». С Губенко, конечно. Говорят, там бомбят. Любимов прилетит туда. Хочет ставить «Ревизора» с Губенко, Шаповаловым, Золотухиным. С Губенко у Любимова временное перемирие.
Хорошо работалось с Любимовым на «Электре». Проект был греческий, и деньги на этот спектакль давали греки. Любимов был в это время удивительно мягок, и, может быть, поэтому я немного потеряла бдительность, шла у него на поводу, а он, как в своем раннем «Добром человеке…», заставил меня играть на эмоциональном выхлесте. Для меня, особенно в трагедии, этот подход был ошибкой, я это чувствовала, но Любимов вернулся! Любимов опять с нами! Поэтому на сцене была воском. Потом, когда играла спектакль, поняла свою ошибку, но было уже поздно – рисунок закрепился.
Репетировали мы «Электру» и в Москве и в Афинах. (Премьера была в Афинах 20 мая 1992 года.)
В Москве я по просьбе Любимова часто звонила Аверинцеву, и он нам «прочищал мозги». Говорил, что Софокл, в отличие от Еврипида, очень строен и прост по композиции, что Софокл написал эту пьесу как бы на одном дыхании, посмотрел на этот миф одним взглядом. Аверинцев предупредил, что в работе над пьесой не надо обращать внимание на ремарки, что в античной трагедии ремарок не было, они возникли в позднейших записях.
Из Югославии Любимов позвал балетмейстера, с которым раньше работал, и тот ставил хоры и пластику в спектакле.
В это время в Афинах открывался огромный концертный зал с несколькими сценами. Открывался он фестивалем под названием «Электра» – там были и балет, и опера, а «Электру» Софокла Любимову предложил поставить греческий миллионер Ламбракис, который финансировал весь этот фестиваль. Григорович, например, показывал свой балет «Пилад», Венская опера – «Электру» Рихарда Штрауса.
Любимов пошел путем Брехта – искал выразительности в крике. Действительно, в крике трудно обмануть, крик надо просто окрасить, это уже не «ползучий реализм», не быт. Я заставляла себя делать все, что требовал режиссер, играла на крайних верхних точках, на крике, на эмоциональном самовыявлении. В результате заболела, репетировала и играла с воспалением легких. И каждый раз после спектакля заболевала.
