Читать «Повесть о несодеянном преступлении. Повесть о жизни и смерти. Профессор Студенцов» онлайн - страница 7

— И все–таки есть правила, которых надо держаться, — с заметным сочувствием заметил судья.

— Таких правил нет, — будто речь шла о чем–то общеизвестном, уверенно ответил врач. — С запретами в медицине не считаются, их во все времена нарушали. Есть нечто, возвышающееся над всеми законами, — это совесть и долг врача… Каких только вето не знала наука? Латеранский собор провозгласил, что церковь, «чуждающаяся крови», не позволит врачам заниматься хирургией. Прошло семь веков, и не было дня, чтобы какой–нибудь врачеватель — брадобрей, пастух или палач — этот запрет не нарушил… Поверив Аристотелю и Галену, что строение органов обезьяны и свиньи подобны строению их у человека, властители церкви и государства отказали врачам в праве заниматься анатомией. К чему штудировать организм человека, когда он давно уже изучен древними. Трагическое заблуждение, поддерживаемое религией, стало научной догмой. Возбранялось ставить опыты как на живых, так и на мертвых, однако строгие запреты и жестокие наказания ни к чему не приводили. Ученые добывали трупы из могил, скупали мертвые тела у торговцев трупами и втайне изучали анатомию. Напрасно население запасалось железными гробами и вешало на них замысловатые замки. Ничего не могло остановить движение человеческой мысли. Осквернителей могил предавали казни, на анатомов налагали епитимью и сажали их в тюрьмы. Мигел Сервет, открывший легочное кровообращение, заплатил за это жизнью и невообразимыми муками. Кальвин приказал возможно дольше продлить мучения анатома на костре. Прославленный Везалий, чтобы искупить свои прегрешения, был вынужден паломничать к святым местам, откуда он уже не вернулся. В надежде прекратить осквернение кладбищ королева Елизавета английская милостиво разрешила Кембриджскому колледжу вскрывать два трупа в году, однако с тем, чтобы вскрытые тела хоронили в присутствии профессоров с почестями, присвоенными людям, оказавшим услугу науке.

Самые опасные предрассудки и самые живучие неизменно укрывались под сенью медицины. Знаменитого Вольфа, который установил, что человеческий плод ни в яйце, ни в семени целиком не оформлен, а развивается по определенному порядку: сначала нервная система, затем мышцы и сосуды, — этого ученого свои же собратья объявили богоотступником и вынудили бежать из родной страны в далекую Россию. Лишь спустя восемнадцать лет после смерти Вольфа великое открытие его было признано наукой.

Под запретом был хинин, благодетельный для больных малярией, еретичной почиталась теория кровообращения, учение о мозге как о седалище интеллекта. О великом Ламарке Наполеон сказал, что он своими трудами бесчестит свою старость… Врач, предотвращавший родильную горячку у рожениц, и другой, подаривший миру учение о сохранении и превращении энергии, были заперты среди сумасшедших как безумцы, проповедующие бессмысленные идеи…