Читать «Покинутые или Безумцы» онлайн - страница 40

И точно. Антон сочиняет в рифму. По версии журналов, в которых он публиковался, — стихи. И по версии составителей новой литературной карты России. Например, такие:

Лошадь остановилась, вежливо отпросилась у всадника помочиться и отошла за кустик, а там волчица грызет с акустик — хрустом теленка и замечает тонко: здесь не уборная!

И т. д., как говаривал Хлебников. Похоже на басню, но без морали. Наверное, автору особенно дорого это: «грызет с акустик-хрустом». Мол, звучно! Свежо. Да?.. А все-таки старые басни были как-то яснее, поучительнее, про квартет, про скворца, который выучился петь щегленком, а потом захотел исполнить соловьиную трель, ну, и ясно, что у него получилось. Мораль: не лезь в калашный ряд. Это Крылов. Старина, рутина, плесень. Побасенка про лошадь и волчицу, которая «грызет с акустик-хрустом», конечно современнее. Уж не говоря о как бы лирике:

Млею от медленных твоих мягких мышц, от танцев с колготками пред трюмо с утра; сначала скажешь «пора», а после…

И т. д., как говаривал Хлебников. Это, повторю, как бы лирика, ну, такой стеб, сиречь кураж. Дальше куража больше. И «Хлебникова».

Улыбка качает зыбку зубов, без слов трогает скрипку руки, срывая с тоски яблоки облаков.

И т. д.

Поклон, и кокон волос колет рукав ваш, как карандаш бумагу…

И т. д. — такие писания под Велимира Хлебникова можно гнать километрами. Читать, правда, несколько труднее, чем гнать «волос колет», а прочитаешь и думаешь, что там было про котлету? Это Антона не смущает. Понимать надо иронию сибирского постмодерна.

Ладно, оставим в покое подражания, трудно в этом мире, набитом цитатами, пронизанном влияниями, не подражать. Все кому-то подражают, тайно или невольно.

Есть же у него и оригинальные более или менее стихи? Ну, наверное, здесь он никому не подражает:

В тесной комнате два стола, пахнет сыростью из угла, за компьютером спит она: еле-еле щека видна.

Наверное, это снова прикол такой, ирония, простецкая рифма, перечисление обыденных вещей:

Кипы дел, дырокол, «Янтарь», замусоленный календарь, сапоги приспустила с ног, как некстати звенит звонок!

Действительно, только секретарша сапоги приспустила, а тут звонят.

Ну, и что там дальше было, спросите? А так все и шло — вёрстами:

— Приходите сегодня, да! Я на службе совсем одна. Документы можно не брать…

И т. д. — рифма задана, можно импровизировать любому на свой вкус. В этом стиле писания верстами любой преуспеет. И куплеты можно тасовать, от этого ничего не меняется, потому что ничего не происходит, стих, как жертва, не свершается.