Читать «Политики, предатели, пророки. Новейшая история России в портретах (1985-2012)» онлайн - страница 11

Но к осени 1991 года он был не нужен уже никому — ни в Тбилиси, ни в Москве. Союз был разделен на части. А ведомая Гамсахурдия Грузия не вошла даже в СНГ. В Тбилиси последним были недовольны слишком многие. Экономика рушилась. В Осетии была развязана гражданская война — и она, и Абхазия заявили, что если Грузия выходит из СССР, то они имеют право выйти из Грузии — кстати, из СССР эти республики выйти отказались. В Тбилиси жить становилось просто невозможно. Но оппозиция, состоявшая из националистов, социалистов, сторонников союза с Россией и много кого еще — была не организована и одни ее участники были не согласны признать других лидерами. И тогда пресс-секретарь Круглого стола, в рамках которого осуществлялись консультации оппозиционных сил, выдвинула идею призвания Шеварднадзе — и убедила в ней и лидеров партий, и лидеров боевых подразделений — Иоселиани и Китовани. Страна приняла возвращаемого Шеварднадзе, потому что видела в нем образ той «Золотой Грузии» и ее процветания, которое было связано с расцветом СССР, и ждала, что бывший лидер компартии вернет его республике. Поскольку пресс-секретарь была сторонником восстановления единства Союза, ей удалось добиться от Шеварднадзе вступления в СНГ — но именно как сторонник Союза, как противник и пророссийский политик она воспринималась Китовани и Иоселиани — и была удалена под их давлением из руководства и вынуждена уехать в Россию.

Китовани и Шеварднадзе втянули Грузию в войну в Абхазии, когда бывший Первый секретарь и будущий второй Президент был в последний момент спасен от плена в Сухуми и вывезен в Тбилиси отрядом российской морской пехоты.

Шаг за шагом Шеварднадзе избавился от всех, кто привел его к власти в 1992 году, но оказалось, что вернуть Грузии благоденствие, утраченное благодаря ему с Горбачевым — не способен.

Оказалось, что управлять ей он мог только, пока под руками была компартия, КГБ и советская власть. Когда можно в нужный момент всегда позвонить в Москву — и затребовать помощь руководства в рамках политики пролетарского интернационализма и советского патриотизма. И всё привезут, помощь окажут. А ненужных — увезут.

Теперь нужно было обходиться самому. Он умел расставлять людей — но вне старой системы эти люди могли уже работать только на свой карман. Он не знал, кому доверять — и для устранения тех, кого считал слишком самостоятельными в своем окружении разыгрывал спектакли с покушением на самого себя с тем, чтобы их в этих покушениях обвинить.

Он пытался положиться на свою семью — и отдал ей электроэнергетику Грузии. Но его родственники продавали за бесценок поступавшее из России электричество в Турцию — а Тбилиси сидел впотьмах и без воды. У него оставалось много знакомых в мировой элите — и он вместо повышения уровня жизни мог дать жителям республики ощущение удовлетворения от того, что их президента принимают лидеры великих держав. Он удерживал Грузию от гражданской войны — но не мог дать ей ничего, кроме нищеты. Старые советские предприятия и богатства разворовывали его родственники и чиновники, которым он за лояльность платил правом на хищение.