Читать «Каменное сердце (сборник)» онлайн - страница 5

– А… А почему? – запнувшись, спросила Катя

– Какой-то он затхлый. Если в одно слово.

У Кати взмокла шея от стыда и досады. Она провела пальцем по затылку, от правого уха до левого. Облизала соленый палец и подумала, что нельзя быть такой обидчивой.

– А если в два слова? – тихо уточнила она.

– Робконький, зажатенький, но злобненький, – спокойно объяснила Жанна. – Все время спорит. К словам цепляется. Встревает в разговор, когда не спрашивают. Ноль без палочки, а лезет. Со своим особым мнением. Слава богу, ты его выперла.

«Значит, Жанна врала? Когда в прихожей весело кричала “О, привет, кто к нам пришел”? Когда чмокала Вадика в щеку? И Андрей, ее высоко взлетевший муж, он тоже врал, когда при встрече обнимал Вадика, за столом подливал ему вино, а потом, усевшись на диван перед столиком с коньяком, подолгу с ним беседовал о разных государственных материях? Зачем это лицемерие? А может быть, Жанна врет сейчас? – подумала Катя. – Поддержать меня хочет?»

Вдруг стало жалко Вадика. Почти до слез. Даже не его, а себя тогдашнюю. На секунду подумалось: эх, если бы! Но нет, не вернешь. Тем более что Жанна правду сказала, если уж совсем-пресовсем-рассовсем честно. Затхлый и злобный. Но очень любимый. Когда-то давно. Но забыть невозможно. Хотя уже пора.

Но что сказать в ответ?

«Сука ты лицемерная»? «Ты сто раз права»? «Спасибо за поддержку, но я в порядке, ай эм окей»?

Катя осторожно нажала отбой.

Ничего. Если Жанне нужно, пусть сама перезванивает.

27 сентября 2014 года

Три странных сна

приснились мне под утро.

1. Сестра Лиза.

Оказывается, у меня есть старшая сестра. Зовут Елизавета. Ей лет двадцать – потому что мне во сне лет шестнадцать, не более. Она высокая, стройная, ладная. Даже красивая – красотой 1960-х, когда были бардовские песни у костра, физики-лирики и все такое. Короткая стрижка – светло-русые волосы, высветленная челка, зеленые глаза, чуть курносый острый нос, конопушки на румяных обветренных щеках. Пышет здоровьем и силой, от нее пахнет женщиной – нет, не подмышками и не боже упаси чем, а исходит от нее особенный, ощутимый, тут же различаемый подростками нежный запах молодого созревшего тела.

Она злая, эта Лиза. Она кричит на нас с мамой. Говорит маме что-то обидное (не помню, что). Мама закрывает лицо ладонями, горестно качает головой. Мама кажется гораздо старше, чем была в то, приснившееся время – тогда, в середине 1960-х, ей было едва за сорок, а во сне ей как будто семьдесят или больше. Я любуюсь Лизой, как она громко и уверенно говорит, требует, наступает. У нее ситцевое в цветочек платье без рукавов. Когда она взмахивает рукой, я вижу ее темную подмышку и уголок топлено-молочного цвета груди, между подмышкой и краем бюстгальтера.

Но вдруг мне становится жалко маму, как она чуть не плачет, и я обнимаю маму и кричу Лизе: «Не смей маму обижать, ты, дрянь такая, сволочь, я тебе сейчас врежу! Заткнись!»