Читать «К штыку приравняв перо...» онлайн - страница 33

Мирода и раньше постоянно глубоко волновал этот вопрос. Он часто говорил, что спасением малочисленного абхазского народа может явиться только возвращение потомков махаджиров на свою исконную Родину. Мирод переписывался со многими представителями абхазской зарубежной диаспоры. У многих сумел пробудить любовь к исторической Родине. Именно благодаря нему некоторые вернулись в Абхазию.

И вот ему представилось возможность самому увидеться с живущими в Турции земляками, наладить их непосредственный контакт с Абхазией, тем более, что в этот момент на фронтах было временное перемирие. Поэтому он с удовольствием согласился.

— Наша совместная поездка в Турцию оставила у меня очень глубокое впечатление, — рассказывал мне поэт Рушбей Смыр. — Конечно, я и до этого хорошо знал Мирода, но во время поездки больше с ним сблизился Мирод стал для меня и для Фени самым дорогим человеком. С ним нам было очень легко. При встречах на любой заданный вопрос Мирод умел ответить очень сдержанно, деликатно, и б то же время по существу, чувствовалась его умудренность жизненным опытом. В своей речи он очень уместно употреблял пословицы, сравнения. Кажется, он никогда от этих встреч не уставал, после каждой все подробно записывал. Говорил, что обязательно напишет путевые заметки о поездках в разные города и села Турции… Люди больше всего запомнили именно Мирода и его речи. После вой–ны мне пришлось еще раз побывать в тех же местах и встречаться с теми же людьми. Буквально все, и стар и млад, с глубокой болью сочувствовали нам, что мы потеряли на войне такого человека. Мирод и здесь смог оставить светлую память о себе…».

Когда Мирода направляли в Турцию, правительство выделило ему на поездку 500 долларов. Однако, вернувшись в Абхазию, он сдал обратно эти деньги, сказав: «Мы находились у своих братьев, они нас кормили, поили, мы ночевали у них, как полагается по абхазскому гостеприимству. Они же денег за это не брали. А мог ли я потратить данные мне деньги на какие–то вещи, когда на Родине идет война, когда здесь каждая копейка дорога? Да еще, если бы я не вернул эти доллары, люди могли бы подумать, что наши братья в Турции утратили обычай абхазского гостеприимства…».

После возвращения из Турции Мирод тут же явился к своим боевым друзьям. Он не находил себя места без них, и они, уже привыкшие к Мироду, его дельным советом, тоже с нетерпением ждали его возвращения Так что появление Мирода на позиции стало для всех праздником. У бойцов была какая–то уверенность, что если Мирод рядом, то они защищены от всяких случайностей, которые бывают на войне, что там, где Мирод, нет места смерти Его буквально считали ангелом–хранителем. Больше, чем собственной жизнью, Мирод дорожил записями, сделанными на войне. Он часто повторял: «Кончится война, и я сяду за письменный стол и тогда, используя свои записи, напишу очерки о каждом бойце в моем батальоне. Они все достойны, чтобы их имена остались в истории Отечественной войны народа Абхазии…»