Читать «Вексель судьбы. Книга 2» онлайн - страница 457

Размышляя далее о подобных компромиссах, Алексей поразился невероятной метаморфозе, которая на исходе жизни привела наиболее яркую когорту российских революционеров к согласию с логикой перерождения капиталистического строя, о котором рассказывал Раковский и упоминал Сталин.

“Выходит, что человеческое общество, подстёгиваемое пассионарностью революционеров, само находит простой и более чем прямой путь к тому состоянию, во имя которого эти святые безумцы были готовы умирать. Наверное, происходит это оттого, что общество, само того не ведая, формирует внутри себя некую устойчивую скрытную структуру, которая во имя сохранения равновесия и порядка вырабатывает нужные решения и идеи. Когда-то такой структурой были злополучные тамплиеры, сегодня - это даже не мои взбалмошные знакомцы с бала герцога Морьенского, больше похожие на учёных шутов, и даже не всемогущие и циничные до неприличия американские банкиры, а другие, неведомые, от чьего имени, похоже, вещала бессмертная княгиня Лещинская… Не исключено, что их тайный орден существовал и, видимо, будет существовать всегда, покуда крутится планета, и умалить их власть вряд ли удастся… Троцкий был отнюдь не глупым человеком и уж точно не догматиком, оттого к концу жизни совершил невероятный кульбит из горнила революции к согласию с триумфом финансового капитала. Моя прекрасная дикая Ханна - если, конечно, она не погибнет по ошибке или чьему-то предательству - тоже, скорее всего, со временем последует этим же путём. Возможно, что даже однажды сядет в кресло удалившейся на покой старухи Лещинской - почему бы и нет? Ханна - со своим характером и ясным умом - вполне смогла бы это сделать. Даже Сталин, как я теперь понимаю, внутренне чувствовал, что движением мира управляют не законы марксизма, а эта самая неведомая сила, и сам желал с ней договориться - не вполне, правда, понимая, как и на каких условиях это лучше сделать. Оттого он до последнего не спешил с розыском царских векселей, дружил с Рузвельтом, одаривал Рокфеллеров контрактами для советской индустриализации и сквозь пальцы смотрел на то, как Англия буквально наводнила Москву своими агентами, среди которых наш известный адвокат играл, по-видимому, далеко не первую скрипку… Зато вот Троцкого, когда тот своим собственным путём начал пододвигаться поближе к хозяевам мира, Сталин не мог простить как конкурента и сделал всё для того, чтобы от этого конкурента не осталось и следа… Выходит - вот она, вся история. Я понял и разобрался в ней вполне, проведя, если так можно выразиться, разведку боем, и потому отныне могу считать свою миссию завершённой”.

Однако мысль об исчерпанности миссии совершенно не устраивала Алексея. Ему категорически не хотелось соглашаться с тем, что миром должна управлять чья-то тайная воля, пусть даже надчеловеческая. С другой стороны, любая воля должна себя проявлять - неважно, через Цезаря ли, Тамерлана, конгресс Коминтерна или Организацию Объединённых наций,- но обязательно должна. А раз так, то рано или поздно должен будет окончательно выкристаллизоваться центр этой силы, который, разумеется, не сможет устроить всех, однако будет очевиден, как смена дня и ночи, и незаменим, как воздух… Однако едва подобная концентрация власти в полной мере состоится - то история как процесс рождения необычного и нового начнёт замедлять свой ход и со временем остановится, поскольку воля этого властного центра в силу рациональности природы тоже сделается рациональной и, стало быть, предсказуемой на годы и даже на века вперёд.