Читать «Вексель судьбы. Книга 2» онлайн - страница 449

Сказав это, Сталин замолчал, точно приглашая меня самостоятельно завершить его рассуждение.

Однако убедившись, что я ничего не собираюсь говорить, он продолжил:

— Эта бесконечно великая и важная вещь - возможность умереть, имея надежду когда-либо оправдаться за ошибки. Оправдаться не ради прощения и покоя от небесных сил, а чтобы иметь шанс в какой-нибудь фантастической новой реальности добиться хотя бы малой толики из того, чего страстно желал в жизни ушедшей. Причём добиться лишь словом или нравственным движением, без привычных крови и борьбы.

— Бог милостив,— произнёс я фразу, совершенно несвойственную для меня, и сразу же поразился неожиданной перемене, вдруг произошедшей у меня внутри.

— Да, Бог милостив,— как-то напевно ответил Сталин,— но только ко мне Он, увы, не придёт.

— Ну почему же?— не согласился я.— Ведь в годы войны вы остановили преследования церкви, сделали шаги навстречу?

— В моём случае это всё не имеет ни малейшего значения. Эти благие дела вершил товарищ Сталин, а Иосиф в своё время Бога от себя прогнал, и данное обстоятельство имеет первостепенное значение. Кстати, я вас уже об этом спрашивал, но всё-таки ответьте ещё раз - что обо мне говорят там, откуда вы пришли?

Я вновь задумался - и ответил, стараясь сохранить объективность.

— Ваши заслуги признают практически все, но все же и считают, что они меркнут на фоне злодеяний.

— Удобное лукавство!— ухмыльнулся Сталин.— А вы сами что думаете о моих злодеяниях и об их жертвах?

Вопрос был задан явно провокационно, поскольку ответить на него однозначно было нельзя, и Сталин это отлично понимал.

— Как человек - я скорблю,— произнёс я после небольшой заминки.— Но как историк - признаю неизбежность жертв в процессе социальных преобразований…

— Глупости!— оборвал меня Сталин.— Понятие жертвы предполагает наличие палача, но ведь я-то палачом не был! Палачом должен являться человек, а я, как я уже объяснил вам, в некотором смысле перестал им быть, сделавшись товарищем Сталиным… Вы могли бы это объяснить обществу, когда вернётесь?

— Конечно, я постараюсь… Однако я боюсь, что публика этого не поймёт. Люди привыкли искать простые объяснения, поэтому они, скорее всего, решат, что вы, похоронив душу Джугашвили, заключили договор с Дьяволом.

Произнеся это, я поразился своей смелости и замер в ожидании гнева.

— Я не подписывал никакого договора с Дьяволом, поверьте хотя бы в это!— послышалось в ответ.— Просто сделавшись Сталиным, я поломал предопределённость, которая шла за мной буквально по пятам и в которой весь мир погряз давно и безнадёжно! Ведь отныне мои решения стало невозможно предугадывать родственными узами, человеческими симпатиями или служебной целесообразностью. А планировать, расписывать жизнь и поступки на столетия вперёд - любимое занятье Вельзевула.