Читать «Вексель судьбы. Книга 2» онлайн - страница 14

— “Красного графа”? Пятьдесят лет в строю и ни дня в бою, как у нас шутили? С чего это вы вдруг про него вспомнили?

— Игнатьев в первую мировую являлся распорядителем счетов русского военного ведомства в Париже. Счета, как иногда водится у нас, отчего-то были открыты лично на него. Но в один прекрасный день, уже пребывая в эмиграции, он совершил невероятный поступок: взял - и перевёл эти миллионы на нужды СССР, за что получил от Сталина прощение и почёт. Может быть, за вашим “фондом” тоже стоит некто, кто желает того же?

— Прощения и почёта? И для этого держать деньги под спудом более девяноста лет?

— Ну да. Потомок какой-нибудь, например. Или, скажем, связанный с потомком олигарх?

— Очень сильно в этом сомневаюсь. Прощение и почёт сегодня приобретаются куда меньшей ценой. Хотя - почему бы и нет? Всё возможно…

— Всё возможно, вы правы… Но тогда отчего вы не стали прорабатывать подобную версию сами?

— Финансы - это не наш профиль, Геннадий Геннадьевич! Мы привыкли знать своего врага и смотреть ему в лицо. А это поле - оно, согласитесь, ваше. Здесь другая психология, другие мотивации… Так что не обессудьте - всё честно.

— Конечно, честно. Тем более что вы, не отпирайтесь, в своих мыслях уже - человек на заслуженном отдыхе. Абсолютно заслуженном… Кстати - вы не прокачивали ситуацию с преемником?

— Пока исполняющим обязанности будет он,— произнёс генерал, обращаясь к Горину.

— Очень хорошо, Кирилл…Кирилл… как же вас по батюшке?

— Кирилл Петрович.

— Очень хорошо, Кирилл Петрович. Вы сотрудник толковый и опытный. Мы знакомы совсем немного, а я уже вижу, что работать у нас с вами получится вполне. Было бы возможно, между прочим, и посодействовать вашему назначению на должность - если, конечно, вы не намерены уходить из органов.

— Нет, уходить я не намерен,— ответил полковник.

— Ну что ж! Тогда на этой оптимистической ноте позвольте завершить встречу!— сказал Фуртумов, поднимаясь из кресла и делая шаг в сторону дверей.— Коньяк на дорожку не предлагаю, поскольку ещё очень много дел. До свидания, Рудольф Викентьевич. Будем с вам работать, Кирилл Петрович. До свиданья!

Тем же путём, через галерею и зимний сад, Могилёв с Гориным вышли на улицу. Усаживаясь в машину, Горин ещё раз окинул взглядом особняк, в котором оставался трудиться его то ли его новый смежник, то ли начальник. Несмотря на то, что рабочий день давно завершился, а на улице ещё было светло, все окна особняка ярко пылали. Должно быть, гореть им до самого позднего часа, пока в Европе не закончится рабочий день. Или даже до утра, покуда на финансовой вахте - Америка.

Сам же особняк, словно белоснежный корабль, возвышаясь и доминируя над своим приземистым серым окружением, казалось, был устремлён или даже несся в какую-то непонятную, но увлекательную даль. Можно было только позавидовать уму, успешности и блеску нового министра, наделённого сказочными полномочиями, и при всём этом умудрившегося остаться лицом гражданским, то есть сохраняющим, если что, право не выполнять приказ. У полковника же подобного права не имелось.