Читать «Рождественская оратория» онлайн - страница 99
Ёран Тунстрём
Где-то наверху вдруг отворилась дверь, и Турин ретировался во двор. Там в углу стояли мусорные баки, от которых несло рыбой, за ними он и схоронился. На крыльцо вышли Карина Сеттерберг и Гари.
— Побудь здесь, во дворе, пока я не вернусь, слышишь?
Гари не ответил, прислонился к дереву и посмотрел на мать.
— На улицу не выходи.
Гари и теперь не отозвался. Турин смотрел. Его сынишка, пяти лет от роду, в кепочке с наушниками, заслонявшими чуть не все лицо, теплые варежки, короткое пальтецо, теплые чулки. Заложив руки за спину, мальчик покачивался вперед-назад возле дерева и молча провожал взглядом Карину, которая исчезла на улице.
Турин вышел из своего укрытия:
— Здравствуй, Гари. Я твой папа.
Гари молчком взглянул на него и отвернулся.
— Может, поздороваешься со мной?
— Ты не мой папка, — сказал Гари.
— Именно что твой.
Турин протянул ему шоколадку. Гари выхватил ее, сорвал обертку. Мальчик был некрасивый. В меня пошел, думал Турин, хотя волосы под кепочкой другого цвета, и глаза тоже. Но неказистостью точно весь в меня. Гари, не глядя на Турина, ел шоколадку.
— Большой-то какой стал. Тяжелый, поди. Можно я тебя подниму?
— Ворюга поганый, вот ты кто, — сказал Гари и отпрянул, едва Турин нагнулся к нему.
— Это мама… так говорила… ну, что я…
— Я сам вижу, — отрезал Гари.
Турин никогда не бранился, и слова Гари больно его ранили. Но мальчонка небось другого и не слыхал. Видать, жил среди брани, и Турин сказал:
— Хочешь, сходим вместе в кондитерскую?
— Нет, — буркнул Гари.
— Пирожных тебе куплю, сколько захочешь.
— С малиной?
— И с малиной, если такие у них найдутся.
— Мама велела мне ждать здесь, пока она не придет. Нет, ты все ж таки поганый ворюга.
— Почему ты этак со мной разговариваешь, Гари?
— Все — поганые ворюги, у тебя есть еще шоколадка?
— А потрогать-то тебя можно?
Гари выпрямился перед ним, но глаз не поднимал. Турин подхватил его на руки, прижал к себе худенькое тельце, хотел заглянуть в лицо, увидеть, как он смеется, но мальчик даже не думал смеяться: мрачно смотрел на Турина и нетерпеливо протягивал руку за шоколадкой. Турин вынес его на улицу.
— Здесь неподалеку есть кондитерская. Да и в кармане у меня еще полно шоколадок. — Он сказал так, потому что неподалеку находилась стоянка такси.
Снег сыпал на них, ноги то и дело скользили, и Турин думал: может, Гари интересно будет проехаться на автомобиле. У Турина всегда было при себе много денег, он считал их частью свободы, но тратил редко — фантазии не хватало, и они просто копились. «Только в такси я и надумал взять его с собой, — заявил он позднее перед судом. — Когда мы уже сидели на мягком заднем сиденье и он опять обозвал меня поганым ворюгой. Тогда-то мне и пришла мысль, что, если взять мальчонку с собой, у него будет возможность отвыкнуть от этаких речей. Промолчи он, и я бы…» — «Вы сознавали тогда, что нарушаете закон?» — спросил обвинитель. «Закон… — ответил Турин. — Закон иной раз очень-очень жесток».