Читать «Рождественская оратория» онлайн - страница 96
Ёран Тунстрём
— They laugh at me, you know, — говорит он.
— Nobody is laughing, nobody. The colour of your hair is so beautiful. Надеюсь, я тебя не пугаю? — Она садится напротив. — Ты боишься женщин?
— Love is so ugly, Биргитта.
— Нет, в любви нет уродства. Просто тебе, наверно, не довелось ее увидеть. Ее ведь надо искать. Хотя сама я тоже не сумела ее найти. Вот глянула на тебя и сразу подумала: Турин-то сидит ломает голову над любовью и прочей чертовщиной. А головоломные размышления — это грех. Турин, о чем ты думаешь?
— О Гари, о сынишке моем.
— Вон как! Закажи-ка мне бутылочку винца. Маленькую.
— Не разрешают мне с ним видаться. Рылом, дескать, не вышел.
— И ты на это соглашаешься?! Решил, поди, что этак даже удобно. И, по правде, вполне доволен? Утешение в этом находишь? Ты говори, не стесняйся: может, я ошибаюсь, может, болтаю слишком много, я ведь маленько под градусом и в таких случаях не очень-то деликатничаю, а все-таки вижу, как дело обстоит.
— Yes, you see me. Продолжай.
Он стучит в кухонную дверь, г-жа Юнссон отворяет и морщит нос, увидев за столом Красавицу Биргитту.
— Будьте любезны, полубутылку вина для барышни Ларссон, — говорит Турин.
— А не хватит ли?
— На улице нынче студёно. Она хороший человек, госпожа Юнссон. Вдобавок моя гостья.
— Только не докучайте семейству Янке, — ворчит г-жа Юнссон.
— Мы тихонько, — говорит Турин.
Красавица Биргитта листает гостевой журнал.
— Господи Иисусе, я ж единственная женщина на всю тетрадь. Турин, ты что, ни разу… Я вправду первая?
— Да нешто осмелишься… Напиши свое имя, Биргитта. Дату поставь и все, что полагается. Уж будь добра. Расскажи еще что-нибудь про меня!
— А польза-то будет от разговору? У тебя на душе когда хорошо бывает?
— Когда про Гари думаю. Когда надеюсь, что его отпустят ко мне и мы сможем посидеть в саду. Тогда я угощу его шоколадками и лимонадом. Вволю угощу. Или вот Америка… ну, когда я представляю себе, как мы с ним отправимся в Америку. К примеру, полетим через Атлантический океан на самолете, вдвоем, я да он, как Чарлз Линдберг, you know.
Красавица Биргитта накрывает ладонью руку Турина, сверкает золотым зубом.
— Человек должен действовать, Турин. Это — самое главное. Мысли его большого значения не имеют. Ах, какое винцо!
— Ты, поди, дока по части всяких там напитков, как я слыхал.
— Это верно. Я не думала про выпивку, я пила. И пью. Глупое занятие, да жизнь иной раз отчаянно холодная.
_____________
Той ночью Турин глаз не сомкнул. С Красавицей Биргиттой он расстался возле гостиницы. У него и мысли не мелькнуло, что она могла бы пойти с ним. Пока он не оглянулся с верхушки железнодорожной насыпи и не увидел, что она так и стоит в снегу под фонарем.
Он ворочался на кровати, слушал мартовский ветер. Дверь столярки скрипела, в раковине копошились крысы, а кошки где-то шастали. Если б Биргитта пришла с ним и увидела этот тарарам… Нет, он по привычке отбросил плотские мысли. Так-то оно лучше, без соблазнов. Но комнату для Гари он непременно приведет в порядок. Накупит игрушек. Принесет пирожных из кондитерской Берил.