Читать «Рождественская оратория» онлайн - страница 149

— Сестра Тесса, не присядете на минуточку?

Ее колено, его рука.

— Вы знаете мое имя?

— Да, Тесса Шнайдеман.

— Вы следили за мной!

— Без дурного умысла. Мне бы хотелось поговорить с вами.

Ее колено придвинулось еще ближе к его руке. Он глянул по сторонам — спасения нет, ни среди деревьев, ни в облаках.

— Я не пациент, живу в частном пансионе «Гейдельберг».

— А я-то ломала себе голову.

— Я должен кое-что вам дать. Точнее, отдать. — Он вынул из кармана кулончик, протянул ей. — Меня зовут Сиднер Нурденссон, я из Швеции. Сын Арона. Когда-то…

Ее глаза вдруг расширились.

— Нет. Нет, это неправда. — Она вскочила и бегом устремилась прочь, ворвалась в кучку сестер на крыльце и исчезла.

_____________

Много сотен миль разделяло Новую Зеландию и Швецию, и все-таки это расстояние было ничтожно в сравнении с тем, что разделяло Тессу Блейк и Тессу Шнайдеман. Однажды днем, когда он сидел за работой, она постучала к нему в дверь. Сиднер вправду изо всех сил старался забыть ее. Стивен Элиот со своей стороны заваливал его работой: новая церковь должна стать музыкальным центром Веллингтона, необходимо раздобыть денег на покупку нот, привлечь музыкантов, дать объявления о наборе хористов. Они вместе ездили в глубь острова, наведывались в Маорийский округ, ловили в ручьях форель, собирали гербарий из растений, совершенно Сиднеру незнакомых. Но в облаках над ними были глаза Тессы.

А тело ее было в легкой тени птичьих стай, скользившей по горным склонам.

«Бывают женщины, которые особенно нравятся нам в комнатах, а другие — на вольном воздухе, — пишет Гёте о Фридерике. — Ее внешность, ее фигура были прелестнее всего, когда она шла по высокой тропинке; ее фация, казалось, соперничала с усеянною цветами землей, а непоколебимая веселость ее лица — с голубым небом». Тесса Шнайдеман была дочерью вольного воздуха, не в пример Тессе Блейк. Она выглядела прямо-таки смешно, когда стояла перед ним и теребила в руках сумочку, в строгом синем костюме, в сдвинутой набок шляпке на аккуратно уложенных волосах. Как медсестра она постоянно находилась в потоке текущих дел, да и как возвращающаяся домой, усталая жена тоже: профессиональные жесты по дороге уходили на покой, по мере приближения к дому уступали место другим. И он не знал, приносит ли она в дом, подобно Фридерике, «эту живительную атмосферу», умеет ли «сглаживать затруднения» и легко ли «устраняет случайные впечатления мелких неприятностей».

Но не верил в это. Однажды, когда шел за нею, он видел, как она остановилась. На углу, примерно на полпути от госпиталя к дому. Быстрые шаги вдруг замерли, она остановилась у какого-то забора и сорвала несколько листочков с живой изгороди, усыпанной красными цветами. Вытянула руку, присматриваясь к чему-то в жилках листьев, разжала пальцы. Провожала взглядом падающий листок, пока он не опустился на тротуар. Вот и все. Когда она пошла дальше, когда притяжение дома завладело ею, шаги у нее стали много тяжелее.