Читать «Итальянцы» онлайн - страница 184

«В Великобритании я, разумеется, сталкивалась с расизмом, — сказала мне молодая африканка, которая работала со мной в Риме. — Но там расисты знают, что они — расисты, и вы тоже. А здесь люди говорят мне самые оскорбительные вещи, вовсе не собираясь вести себя, как расисты. Это дезориентирует: они просто не задумываются, можно ли говорить такого рода вещи темнокожей женщине. Часто я даже не знаю, как реагировать».

Возможно, подобные проявления — результат того, что Италия очень быстро стала страной, населенной иммигрантами, и за это относительно короткое время итальянцы не успели адаптироваться к ситуации. Вызывающие острое чувство неловкости примеры расовой безграмотности включают карикатурные черные фигуры, рекламирующие шоколад, новости, в которых этническое происхождение подозреваемых упоминается, только если это не итальянцы, и описания боссов-эксплуататоров, где их называют negrieri (работорговцами или надзирателями за negri, то есть неграми).

На основе данных за период 2005–2007 годов Всемирный обзор ценностей выставил Италии неоднозначные оценки: было установлено, что расизм в Италии распространен больше, чем в одних европейских странах, но меньше, чем в других. В Италии 11 % опрошенных сказали, что не желали бы иметь соседей другой расы, против менее чем 5 % в Великобритании, но почти 23 % во Франции. Принимая во внимание, что у Великобритании — не говоря о Франции — было больше времени на то, чтобы приспособиться к иммиграции, показатель Италии можно расценивать как многообещающий. Надо надеяться, что по мере интеграции итальянских иммигрантов в общество предрассудков, с которыми столкнулись первые из них, будет становиться меньше.

Но это мы еще увидим. Сравнение с Испанией вдохновляет меньше. Испанцы претерпели еще более позднюю и стремительную волну иммиграции. Однако там менее 7 % опрошенных социологами Всемирного обзора ценностей заявили, что не желали бы иметь соседей иной расы (хотя, конечно, остается открытым вопрос, действительно ли испанцы более склонны привечать посторонних или они просто менее охотно признают, что это не так).

Есть и другие факторы, заставляющие с осторожностью рассуждать о том, будет ли расизм в Италии стерт в порошок. Один из них — объективные трудности, с которыми сталкиваются иммигранты, пытаясь стать частью итальянского общества. Целый ряд амнистий дал большинству вновь прибывших право остаться в Италии. Но так как гражданство определяется прежде всего происхождением, им гораздо труднее сделать следующий шаг и стать итальянцами. На деле первому поколению иммигрантов почти невозможно получить гражданство, не вступив в брак с коренным итальянцем. А их дети должны ждать, пока им не исполнится 18, чтобы подать на гражданство.

Еще одно сомнительное обстоятельство заключается в том, что никто не учитывает колониального прошлого Италии. Не то, чтобы это был спорный вопрос; можно сказать, что это вообще никакой не вопрос. До самого недавнего времени все выглядело так, будто итальянцы никогда не имели ничего общего ни с Эфиопией, ни с Эритреей, ни с Сомали или Ливией. Вопрос о связи безрадостного настоящего Африканского Рога с его завоеванием и эксплуатацией итальянцами в XIX и XX веках никогда не поднимался в СМИ. И, согласно недавнему исследованию, за 60 лет, с 1945 по 2005 год был выпущен только один фильм и опубликован один роман о колониальном прошлом Италии. Книга — «Время убивать» («Tempo di uccidere») Эннио Флайано — легла в основу одноименного фильма. Киноленты об этом периоде, снятые иностранцами, были оставлены без внимания. «Лев пустыни», хорошо принятый критикой фильм о ливийском лидере сопротивления Омаре Мухтаре, который финансировало ливийское правительство и в котором снималось несколько звезд Голливуда, никогда не шел в итальянском прокате.