Читать «Между прочерками: фантазии в манере Гештальта» онлайн - страница 6
Евгений Валентинович Медреш
А доктор:
– Кто много ест – тому и в туалет чаще бегать. Трудоголизм – это ж никакая не болезнь и не подвиг, это чистая физиология. Иначе – разорвет. Откажись от пары-тройки блюд – реже бегать будешь. Может, оно и понравится…
А может и наоборот – жаловаться наконец-то начнешь понастоящему…
– Доктор, они все умерли! – Кто?
– Волосы у меня на голове! – и мужчина, энергично страдая, указал на свою голову. – Мне тревожно и плохо! Их уже нет… – Дайте-ка я гляну… Ну да, там действительно никого нет… – Что же делать, доктор? – Будем хоронить. – Кого?
– Волосы покойные… Родственники у них имеются? – Вы надо мной смеетесь?
– Ну что вы! Я со всей серьезностью. Если бы у вас волосы выпали – мы бы разбирались, как и зачем жить лысому мужчине. Как теперь ухаживать за кожей лица… и там, сверху лица…
А вот если ваши волосы умерли – что ж, их, видимо, следует хоронить. Отпевать и оплакивать…
____________
– Пусть он что-то решает в конце концов!
– А вот вы сейчас о ком говорите? – осторожно спросил доктор у слегка миловидной и весьма возбужденной женщины, которую он видел впервые.
– О своем муже, о ком же еще, – удивленно ответила женщина, решив не тратить время на прояснение такой досадной непонятливости.
– Здравствуйте, – искренне поприветствовал ее доктор, отметая наиболее тревожные свои предположения. – А каких решений вы от него ожидаете?
– Да уж каких-нибудь! – голос женщины вновь выдавал самые высокие формы возмущения. – Он уже третий месяц не ночует дома. Я хочу, чтобы он, наконец, принял решение… – Третий месяц?
– Третий месяц!
– Ну, тогда у меня для вас есть важная новость… не знаю, обрадую или огорчу… в общем, он уже принял решение. Это решение: не ночевать дома… И теперь никто другой, особенно он, не сможет принять за вас других, – то есть ваших собственных решений… Это, правда, возмутительная необходимость. Но неизбежная.
____________
Когда доктора пригласили к известному профессору, он был, конечно, горд собою и откровенно доволен. Однако, увидев профессора, расстроился, и о суетном уже не думал. Голова у профессора еле держалась на одном шурупе, все остальные части организма находились в совершеннейшем расстройстве и несогласии друг с другом.
При этом профессор старался неприятного не замечать, вид хранил важный и ободряюще кивал доктору.
– Я всё отлично могу объяснить!.. – А жить можешь?
– Жить не могу… Но объяснить могу всё.
– Всё не нужно, не запомню. Где тут у вас руки моют? И ключ девять на двенадцать нам тоже понадобится.
____________
Иногда люди приходили вдвоем. Не потому, что им некуда было пойти, – а потому, что им нужен был третий. И не для того, о чем иногда в таких случаях мечтал доктор, а чтобы перевести им то, что они не слишком успешно пытались сказать друг другу. Доктор с нежностью относился к этим романтичным перфомансам в старовавилонском стиле.
– С этим я никогда не смогу смириться, и простить никогда не смогу! – звучали высокие ноты.
– Она говорит, что она сейчас немного растеряна и расстроена, – расшифровывал сообщение доктор.