Читать «Между прочерками: фантазии в манере Гештальта» онлайн - страница 39

При этом верующий человек не покоится в благостной прострации. Его мир – это экзистенциальный конфликт между потребностью в незыблемости, надежности, уверенности – и потребностью в свободе.

Культура – это попытка человека вступить в диалог со Всевышним. Переспросить, ответить, даже подражать.

Он создал поля, овраги и леса – я возделаю поле, вскопаю, посажу растения. Он воздвиг горы – я построю здания. Он звучит ветром и водами – я играю музыку по нотам. Он вселил в мою душу любовь и сделал меня смертным – я отвечаю Ему философией и поэзией. Культура неровна, хрупка, подвержена сбоям – как и мой голос, когда я говорю что-то искреннее и важное про себя важному собеседнику.

При этом культура и цивилизация преобразуют природу, т.е. лишают ее собственного образа. В этом нет ни похвалы, ни осуждения. Просто образ естественной реальности, естественного бытия иной, чем в рамке культуры.

Условием свободного существования человека в культуре является жертва части своей естественности и свободы, признание своей принадлежности, присоединение себя к некоторому единству, некоторой общности. Парадоксально: без жертвы части своей свободы человек будет тотально несвободен, а пожертвовав эту часть своей свободы, он обретает ее полноту.

Вот почему в основе современной культуры и цивилизации – идея и обрядовая практика жертвоприношения.

Верующий человек чувствует себя связующим звеном между природой и Богом. Благодаря ему природа и Бог сосуществуют. Если человек оставит себе только диалог с Богом, он теряет свою связь с природой и природу в себе. Он теряет один из полюсов, разрывает связь и повисает на Боге…

Теперь человек слышит только властный этический императив Божественного, не будучи способен его понимать. Теперь он строит неприродное, храмы, похожие на убежища от природы, строит машины и механизмы, и ими с легкостью заменяет и убивает природу. Он уже не воспринимает это как убийство. Духи природы для него исчезли. Нет Агни и Вайю, нет Афины и Нептуна, нет нимф. Умер великий Пан… Механическое мировоззрение оккупирует человека, утратившего свою природу.

Религия помещает природу внутрь человека, в основном для того, чтобы она не вырвалась на свободу. И еще – там с нею легче бороться.

Для верующего человека природа вовне. Она существует так же истинно и непостижимо, как существует Бог. Для религиозного человека вовне – только конечная цель, царство Божие. Живой мир для него – это мир искушений и их преодоления. А духи природы уходят вовнутрь человека и становятся демонами страстей.

Верующий человек находится с Богом в диалогических отношениях. Но не в академических и не в судебных. Верующий человек не пытается присвоить себе точку зрения Бога или стать Им. Можно предположить, что и Бог не делает подобного в отношении верующего человека. Они отдельны друг от друга – и потому способны встретиться. Они не равны – и поэтому между ними возможны отношения.

У религиозного человека, – с акцентом не на веру, но на набожность, – нет времени на диалог. Он стремится побыстрее проскочить в старчество, старательно приобретая признаки старости и увядания. Он как будто пытается договориться со смертью. То ли умилостивить ее, то ли обхитрить, то ли просто успокоить ее (или себя?), отказываясь от жизни. Религиозный человек не адаптируется к жизни – он адаптируется к смерти.