Читать «Родная старина Книга 4 Отечественная история XVII столетия» онлайн - страница 185

Н. Соломин После жатвы

Такие были порядки в боярском быту. У людей менее знатных и небогатых настоящего затворничества женщины не было и все отношения были проще, хотя и тут родовые понятия о том, что отец семьи есть полновластный домовладыка, волю которого беспрекословно исполнять должны были все, то есть жена, дети и все домочадцы, у которых своей воли не должно быть, господствовали во всей силе. Этот взгляд проникал и всю народную жизнь.

Положение женщины-простолюдинки было очень тяжело; таким почти оно остается в большинстве случаев и до сих пор. Глубокой грустью проникнуты свадебные и семейные песни, которые издавна вылились, конечно, из сердца женщины. Хотя в XVII веке уже не было обычая «умыкать», то есть насильственно уводить, невест, не было и продажи их, на что указывается в иных свадебных песнях, но все-таки брак был делом родителей, все-таки жених и невеста являлись часто при этом людьми подневольными. По-прежнему девушке приходилось менять при замужестве известное, привычное житье-бытье в отцовском доме на неведомое — в мужнином, а неизвестное всегда кажется страшным. «Уж как чужая-то сторонушка, — говорится в одной песне, — горем вся испосеяна, она слезами поливана, печалью огорожена». Да и как не представлять этой чужой сторонушки, то есть мужниного дома, чем-то страшным, когда муж ищет в жене прежде всего «вековечной работницы, свекру-батюшке покорливой, свекрови-матушке послушливой, деверьям-братьям услужливой»? Трудно всем угодить. А как не сможешь «в чужих людях жить умеючи, держать голову поклонную, ретиво сердце покорное», тогда примутся учить уму-разуму и свекор-батюшка, и свекровь-матушка, а не то и муж. «Ах, вечор меня больно свекор бил, а свекровь ходя похваляется», — поется в одной песне, а в другой рисуется мрачными красками положение жены у лютого мужа. Мать два года не видела дочку, которую отдала «далече замуж», на третье лето едет ее навестить — и не узнает ее. «Что это за баба, за старуха? Где твое девалося белое тело? Где твой девался алый румянец?» — спрашивает она у дочки. «Белое тело, — отвечает та, — на шелковой плетке, алый румянец — на правой на ручке: плеткой ударит — тела убавит, в щеку ударит — румянцу не станет».

П. Целебровский Перед венцом

Чем грубее среда, тем более в ней сказывается стремление у сильных поработить себе и принизить слабых. Понятно отсюда, что участь женщин в простом быту не могла быть красна. «Вековечная работница» крестьянка, трудясь весь век свой, большей частью у печи, у колыбели да у корыта, не привыкла широко раскидывать умом, поотстала она от мужа и в сметливости. «У бабы волос долог, да ум короток», — говорит он, а отсюда следует, что ей не должно жить своим умом и надо повиноваться во всем своему владыке-мужу, а он обязан держать ее в страхе. «Бей бабу, что молотом, — сделаешь золотом», — говорит пословица. Свыкается с этим и женщина. «Бьет муж, значит любит, хочет ума-разума придать», — утешается она. Но случается, что муж и без пути бьет ее — с хмелю или так, хочет волюшку свою померить, силушкой своей потешиться. Тут порой не стерпеть, и жалоба вырвется: «В девках сижено — горе мыкано; замуж выдано — вдвое прибыло». Но не всегда же так тяжело жилось простолюдинке. Здравый смысл и природная доброта русского человека брали нередко верх над грубостью и суровостью; умеет он и ценить хорошую жену. «Добрую жену взять, — говорит он, — ни скуки, ни горя не знать».