Читать «1917. Февраль – для элиты, Октябрь – для народа!» онлайн - страница 33

Бритты настолько плотно отслеживали российскую ситуацию, что, например, английский писатель Уильям Сомерсет Моэм (1874–1965), известный как мастер острого сюжета и психологизма, с начала Первой мировой войны был привлечён к работе в британской разведке и целый год пробыл в Швейцарии. Но почему в Швейцарии? Пожалуй, не будет особой натяжкой предположить, что автор «Бремени страстей человеческих», как знаток психологического анализа, занимался в Швейцарии изучением и «освещением» русской эмиграции – на всякий случай… Англичане ведь задолго до Февраля 1917 года поняли, что царская Россия в войне надрывается и не исключено, что – при всей сложности такого дела – придётся в России «менять лошадей на переправе», ещё в ходе войны. Значит, надо было заблаговременно изучить как в России, так и вне неё всех возможных фигурантов будущих бурных событий – и «справа», и «центристов», и «слева»…

«Справа» – для того, чтобы наметить потенциальных лидеров дворцового переворота… «Центр» мог пригодиться как подмога «правым»… А «слева» требовалось понять: кого можно прикормить и использовать, а кого надо опасаться ввиду явной угрозы планам англосаксов по обе стороны океана.

«Твердокаменный» Ленин был в эмиграции фигурой заметной, и искушённые в политике бритты не могли не отдавать себе отчёт в том, что в случае революционных событий в России он способен выйти на первый план и уж, во всяком случае, играть роль значительную.

Похоже, Моэм, как талантливый «инженер человеческих душ», понял, что Ленин – это серьёзно, но купить его невозможно. Причём версия, что Моэм изучал в Швейцарии и Ленина, подтверждается тем, что летом 1917 года писатель-разведчик был направлен с секретной миссией в Петроград с целью, как он утверждал, воспрепятствовать приходу большевиков к власти. Позднее, в 1938 году, в книге «Подводя итоги», Моэм писал:

«…Я не прошу мне верить, что, если бы меня послали в Россию на полгода раньше, я бы, может быть, имел шансы добиться успеха. Через три месяца после моего приезда в Петроград грянул гром, и все мои планы пошли прахом…».

«На полгода раньше…» – значит, примерно за три месяца до Февраля 1917 года. Что ж, если бы Моэм оказался в Петрограде в конце 1916 года, то он, с его «швейцарским» опытом, мог бы оказаться ценным консультантом для английского посла Бьюкенена, но в общем ходе событий это изменило бы мало что… Российскую империю заклала на алтарь мирового Капитала сама элита России, а фактор Ленина можно было устранить лишь пулей, на что англосаксы тогда не решались.

Но так ли уж в интересах Англии трудился Моэм, сам о том, надо полагать, не подозревая? Судьба Англии к 1917 году была по большому счёту уже предрешена: в ХХ веке ей предстояло плыть в фарватере американской политики и обслуживать европейские интересы «старшего брата». Так что англичане реализовывали в России в 1917 году скорее заокеанский, а не британский интерес. И не зря в Швейцарии тогда находился – как доверенный эмиссар элиты США – молодой Аллен Даллес, будущий создатель Центрального разведывательного управления США.