Читать «Оспожинки» онлайн - страница 51

– Как у себя дома… Ишь, расхозяйничалась, ведьма. А ну, уматывай, – уже не ложечкой, а казанками пальцев мама сильнее стукнула в стекло. – Ещё и смотрит… Ух, ты, пакось!

Улетела ворона. Не потому, конечно, что нас испугалась, а потому, что нечем ей тут оказалось поживиться, – кошки, всё съев, забыли про неё – тем отомстится, так им ворона не оставит.

– Вас не прокормишь… Только приучи.

– Уж приучила…

– Не приучи их тут, попробуй… Кошкам даю, и эти не зевают… Только несу ещё, они уж наготове, глядишь, летят со всех щелей, как арапланы… Вот где чутьё-то.

– У нас здесь, – говорю, – они совершенно чёрные, как сажа, а за Уралом они серые, как галки.

– Да? – говорит мама. – А я всё думала, везде они, вороны, одинаковые… Такие ж вредные, нахалки?

– Ну а какие… Умные очень.

– Чересчур… Ваня, убавил бы маленько кошек. – Нет. Не могу.

– Хотя бы несколько.

– Не уговаривай.

– И чё, – говорит, улыбаясь, – вы у меня за мужики-то за такие… не солдаты.

– Не живодёры, – говорю.

– Одолевают же… Не живодёры… Ларька был бы живой, тот с ними быстро бы управился. Ему бы только намекни, чик – и готово…

– Это собачник-то?

– Собачник.

– Он что, и кошку мог прикончить?

– А чё ему… Что кошка, что собака. Любую живность бы прибрал. Из кошек тоже шапки делал… Жил же на чё-то.

– Мастер был, значит, на все руки.

– Ещё какой… Хоть бы болезнь на них, чума напала – поизвела бы. Так их и палкой не убьёшь.

– Живучие.

– Кто лучше?

– Я говорю: живучие!

– Глухая.

– Ты же их кормишь.

– Постановят.

– Ну так.

– Не век же их кормить.

– И не корми.

– Как не кормить?.. Они же с голоду подохнут. – Вас, – говорю, – Петровых, не поймёшь…

– Каких Петровых?

– Да я так.

– Ещё плодятся-то… как кошки.

– Верней не скажешь.

– Ну а как… Им заниматься, тварям, больше нечем. Землю не пашут, хлеб не сеют… Только что вроде окотилась, смотришь, уж снова брюхо волочит… Одним бы, ладно, то штук пять… намечет бисер.

– Людям в укор… или в пример.

– Ну, я не знаю… кто для кого примером служит?.. Мы для них, они для нас ли… Всякий по-свое му живёт, как может… Если бы все-то выживали, от них бы тут проходу, парень, не было – заполонили бы, как чужеземцы, – говорит мама. И говорит: – Выносить-то выносит, блудливая, и окотится, а сосить-то их, ещё крохотных, не станет, они и дохнут… Так уж и у людей: родят – и бросят… Кто у кого и научился… Это – кто первый согрешил – тот и учитель… И у того, кто первым согрешил, наставник – тьфу ты! – был, нашёлся…

– Ну, я не знаю…

– Не дразнись.

Мы уже управились по хозяйству, бычка и Чернушу выпустили пастись, пьём с мамой чай с постными оладьями – уже успела, напекла.

– Вкусные?

– Вкусные.

– Да на воде-то… Чуть молока бы в них.

– И со сметаной.

– И со сметаной.

– Или со сливочным бы маслом…

– Или бы с маслом… Ты чёрно-белого-то, старого кота не видел? – спрашивает мама.

– Нет, – говорю. – Их много там, внимания не обратил.

– Явился.

– Соскучился по детям и по внукам. – Не запылился.

– По жёнам тоже.

– Пожжённый?.. Нет. Пошто?

– По жёнам!

– А, по жёнам… Жён-то, их тут… блох на собаке меньше, чем их, жён-то этих, в Сретенске… Вот как уйдёт, и по какому уже году, в мае, и так до снега его нет – проблудит где-то. А нынче рано чё-то… Тошшый.