Читать «Оспожинки» онлайн - страница 48

Постучал в притолоку.

– Можно?! – спрашиваю.

– Ох, – встрепенувшись, говорит. – Я и не вижу и не слышу… Ну, наконец-то. Слава Богу. Уж жду да жду… Уехал ненадолго. С ума сойти… Уж ни случилось ли чё, думаю… Народу всякого шатается, шальных-то сколько… И день весь голодом. Не делай больше так, Ванюха, а то угробишь мать свою… Я же волнуюсь, беспокоюсь. Как только солнцу закататься, места себе не нахожу… Уже все окна проглядела, светло-то было… Стемнело как, дак отступилась… Сначала – всё ждала корову, потом – тебя… Сёдня хоть та уж заявилась вовремя. Стала опять там памятником на угоре, как заполошная, орёт: иди за ней, за лихорадкой… Моду взяла… Пришлось идти, едва вернулась… Было бы ровно, то всё косогоры… Пошто так долго-то?

– Да получилось так, застрял немного…

– Застрял… Не надо было ехать.

– Теперь уж что про это говорить… Как, – спрашиваю, – подоила?

– Дома бы лучше посидел… Да подоила кое-как… Жду вот тебя, ещё не ужинала. Дашь солидолу завтра – дойки смазать ей… потрескались. Разодрала ещё – носило её где-то, через заборы лазила, как кошка… Ну, чё, хоть чё-нибудь добыл? – спрашивает. – Зря только ноги ли намаял?.. Хоть на машине, не пешком.

– Добыл, – говорю, опуская на пол рюкзак. – Такой тяжёлый-то вон, вижу?

– А в нём грибы ещё!

– Кого убил?

– Грибы! Грибы!

– Как ты таскал его… Грибы-ы… Глухая, – встала, на кухню подалась. – С рыбой и с ними-то, с грибами, завтра будешь разбираться. Пока всё в воду опусти. Рыбу – вон в таз, грибы – в кастрюлю… Налей холодной. За ночь ничё уж с ними не случится. А счас – не день… как там, в потёмках?.. Беда, охота да рыбалка… хуже неволи, – говорит.

Поужинали. Постным. Чаю попили.

Убрал я на кухню посуду со стола. Мама мыть её там стала. Не разрешила мне: сама, мол. Воду заранее нагрела.

Разобрал я рюкзак. Щук в таз сложил, грибы – в ведёрную кастрюлю. Воды налил. Рюкзак вынес на улицу, вывернув наизнанку, повесил его на бельевую верёвку сушиться и проветриваться. На звёзды посмотрел – едва оторвался; пощурился на месяц. Сретенск послушал – молодёжь где-то громко разговаривает – пивом себя, наверное, попотчевали – заурядно.

Пока тепло.

В дом вернулся. Телевизор включил. Кино какое-то – смотрю, но не вникаю – парни хорошие с плохими расправляются – ну, ладно.

Пришла мама. Села близко к телевизору.

– «Время» – то началось уже?.. Ещё не скоро ли? – спрашивает.

– Скоро, – говорю. – Через минуту.

Как раз и пикает, и началось.

– Спать ещё рано… погляжу… то ночью высплюсь, чё мне делать?

Я смотрю и слушаю новости, мама – только смотрит.

– Громкость добавить?

– Да не надо… Я всё равно ничё не понимаю…

Нет, – говорит, – глаза слипаются, пойду… И ты тут долго не засиживайся. Вставать-то будешь, помогать мне?

– Буду.

– Ну вот, ложись пораньше, чтобы выспаться. Ушла. На кровать села, говорит, слышу:

– Когда ложусь, то думаю: «Когда встану?»

А ночь длится, и я ворочаюсь досыта до самого рассвета.

И мне после:

– Сходи, Ваня, будь добр, принеси мне лопухи…

Совсем забыла… Темно, ну хоть с фонариком, ли чё ли… Ноги болят, терпеть нет мочи…