Читать «Сумерки волков» онлайн - страница 109

— Собственно, если тебе интересно мое мнение, я могу сказать, что думаю. Твоему отцу оформили пропуск в морг, а ты бежишь к чужому дяде и спрашиваешь, что тебе делать.

Максим заставил себя проглотить унижение. Тесть всегда соблюдал с ним дистанцию, как с посторонним и малознакомым человеком. Но теперь эта холодность приобрела почти демонстративный характер.

— Если бы я с уверенностью знал, кто это сделал…

Владимир Львович перебил его:

— Ты не хочешь открыть салон педикюра?

Максим расшифровал его иносказание: «Или действуй, или ищи себе другое занятие».

— Я не думаю, что в жизни только две альтернативы, — сдерживая раздражение, произнес Максим. — Или салон педикюра, или убивать всех, кто мне не нравится.

Тесть отставил тарелку, промокнул салфеткой рот:

— Хочешь убивать тех, кто тебе нравится?

Максим не стал делать вид, что ему смешно. Он чувствовал себя так скверно, как, наверное, никогда раньше. Почему-то только сейчас он отчетливо понял, что отец и в самом деле может умереть, оставив его один на один со всеми проблемами мира.

— Спасибо, что уделили время, — сказал он тестю, поднимаясь из-за стола.

— Дешевый зехер, — пробормотал Владимир Львович.

— Что?

— Дешевый понт, — повторил тесть и тоже поднялся.

Вместе они вышли из столовой. На ходу политик говорил, не глядя на Максима.

— Запомни, пока ты — никто. Просто сын Измайлова, хороший парень, у которого есть влиятельные друзья. Они готовы заплатить за тебя в ресторане. И предложить тебе начать политическую карьеру. Они уже обещали сделать тебя президентом? По крайней мере, вице-спикером Госдумы?

Максим вспомнил разговор с Юрием Минаевичем.

— Сейчас речь не обо мне, — возразил он.

— Нет, речь о тебе. Ты приехал покорять Москву и до сих пор ждешь, что золотые яблоки так и будут сыпаться с неба. Но здесь за все нужно платить. Когда тебя гасят лицом об стол, ты можешь сделать две вещи. Остаться хорошим парнем и открыть салон педикюра. Или надо отвечать по понятиям.

Возвращаясь в офис, Максим тяжело обдумывал слова тестя. Владимир Львович так просто толкал его к преступлению, словно предлагал посильнее ударить по теннисному мячу. Максим представлял волнистую челку и сочные губы Глеба Румянцева, ямочку на круглом подбородке. Тот был любовником Ларисы, Максим всегда вспоминал об этом с легким отвращением, как будто, лежа в постели, прикасался к чужому нечистоплотному телу. Конечно, Глеб был способен организовать покушение в другой стране, чтобы спрятать концы, запутать и затянуть расследование. Причин к устранению отца у него было вполне достаточно.

Если завтра Глеба застрелят на выходе из ресторана, а Курышев провалится на снегоходе под лед, можно будет представить все эти случаи как цепь покушений на верхушку холдинга. Марков или Владлен Василевский наверняка знали, где взять специалистов для такой работы. Но сама идея убийства не нравилась Максиму. Пугала не рациональной опасностью попасть в тюрьму или стать жертвой шантажа, скорее глубинным трепетом перед смертью. Внутренним чутьем он понимал, что, отняв чужую жизнь, навечно поселит в своей душе сосущего червя возмездия. Но тесть был прав. Если ничего не предпринять, отца снова попытаются убить. А после и самого его прихлопнут, как досадливую муху.