Читать «Родная старина Книга 3 Отечественная история с конца XVI по начало XVII» онлайн - страница 209

Договор этот, впрочем, никакой силы не имел: казацкие чайки по-прежнему носились по Черному морю. В 1629 году казаки, по их выражению, «окурили мушкетным дымом цареградские стены» и нагнали большого страху на жителей Стамбула.

Притеснения православных продолжались. Папские грамоты разжигали вражду к ним. В это время польские войска, возвращавшиеся из похода, размещены были на Украине. В православном населении пошли ходить слухи, будто польские жолнеры присланы вывести православную веру из Украины и искоренить весь южнорусский народ; пьяные жолнеры сами, своими похвальбами да стращаниями, породили эти слухи. Раздраженное население сильно взволновалось. Тарас Трясило, запорожский гетман, потребовал, чтобы жолнеры удалились. Те, конечно, не послушались; тогда Тарас напал на поляков — они бежали. Народ, возбужденный его призывом и духовенством, поднялся, стал прогонять жолнеров, толпами бежал к Тарасу, и скоро у него набралось несколько десятков тысяч; но, кроме запорожцев, все были плохо вооружены. Поляки опять одержали верх, но это им стоило больших усилий и потерь. Тарас и другие коноводы восстания были казнены.

Евреи

В 1632 году, с избранием Владислава на польский престол, у русских оживает надежда на лучшее будущее. Это было время, когда действовал Петр Могила.

Новый король понимал, конечно, что казаки могут придать ему много силы в борьбе с внутренними и внешними врагами, и готов был дать всякие льготы православию, но встретил сильное противодействие со стороны сановников. Примас (архиепископ), возлагая корону на Владислава, внушал ему, что он должен всячески охранять и распространять римско-католическую веру и не давать еретикам никаких прав, хотя бы и обещал. А когда король хотел было дать грамоту в пользу православных, то литовский канцлер Радзивилл отказался приложить печать.

«Я во всем прочем повинуюсь вашему величеству, — сказал он, — но там, где дело касается святой римско-католической веры, не могу поступить никак против совести!»

В. Суриков Казачий урядник

Хотя печать и была приложена после того, как примас и епископы объявили, что они берут этот грех (выдачу льготной грамоты еретикам) на свою душу, но из этого ясно можно видеть, как трудно было польскому королю, даже при всем его желании, в чем-либо существенно облегчить положение русского народа и православия.

Не только истые католики-поляки, но и окатоличенные паны старинного русского рода оказывались жестокими гонителями русского населения и православия. Князь Иеремия Вишневецкий, человек талантливый и прекрасно образованный, владелец огромных имений (почти вся нынешняя Полтавская губерния принадлежала ему), происходивший от древней русской фамилии, сделался свирепым гонителем православного русского народа. Вишневецкому ничего не стоило велеть избить православных жителей целого местечка или ослепить сотни людей. Другой, тоже старинного русского рода, дворянин Самуил Лащ — образец необузданного своеволия, жестокости и нахальства, — творил совершенно безнаказанно неимоверные насилия и беззакония. Никаких законов, никакого общественного мнения он и знать не хотел. С отрядом в тысячу человек он делал беспрестанные наезды, грабежи, причем беспощадно избивал людей, обрезал уши, носы. Весьма набожный, он запирался в Великий пост в монастырь, где проводил время в духовных упражнениях, каялся, молился, а в первый день Пасхи 1630 года в одном местечке вырезал поголовно все население. Этому разбойнику все сходило с рук, так как он находился под покровительством всесильного тогда коронного гетмана Конецпольского. Целые сотни было судебных дел по жалобам на него; были изданы сотни приговоров, осуждавших его на изгнание из отечества, лишавших его прав, но он ни на что не обращал внимания. Рассказывают даже, будто он дошел до такой дерзости, что, собравши все свои приговоры, велел сшить себе из них мантию и в ней явился к королю.