Читать «Родная старина Книга 3 Отечественная история с конца XVI по начало XVII» онлайн - страница 201

Польский король Стефан Баторий первый задумал прибрать казаков к рукам, обратить эту буйную вольницу в покорную силу Польши. Для этого он велел выделить всех лучших казаков и занести их в список (реестр), а остальных приписать к крестьянству. Всех реестровых казаков набралось 6 тысяч; они были разделены на шесть полков (Переяславский, Черкасский, Каневский, Белоцерковский, Корсунский и Чигиринский). Полкам этим, занимавшим целые области, по городам которых они получали название, давалось право выбирать самим свою старшину, то есть начальников. Полк распадался на сотни, курени и околицы. Местом жительства главного начальника (гетмана), столицей казацкой был признан город Трахтемиров. Казаки обязывались вполне повиноваться своему начальству и охранять границу.

И. Занковский Казачий дозор

Каждый казак должен был иметь лошадь, ружье, пику и получал в год червонец жалованья и кожух (тулуп). Предводителю казаков король прислал особые знаки гетманского достоинства: королевское знамя, бунчук (булаву с конским хвостом), начальнический жезл, или булаву, и войсковую печать. Все казаки, не попавшие в реестр, должны были считаться простыми крестьянами. Очевидно, король думал своим распоряжением ослабить казацкое войско, уменьшить число настоящих казаков и притом вольных воинов обратить в своих наемников. Но затея эта ему не удалась: хотя и нашлись охотники получать королевское жалованье, но немного набралось желающих из вольных казаков обратиться в крестьян.

В одной украинской песне так вспоминается о Стефане Батории. Собирает гетман раду и говорит: «Вот, братцы, король прислал нам великий дар: золотую булаву, серебряную хоругвь (знамя) и косматый бунчук. Хочет он, братцы, храбрые мои товарищи, чтобы мы ему, королю, верно служили, поляков не били и с ними как с родными братьями жили. Пусть, говорит он, твои казаки-товарищи служат мне верой и правдой, а если не будут мне служить верой и правдой, то я пришлю им не такой подарок — бедой тяжкой, невыносимой порадую я их тогда!» Казаки на это так отвечали гетману: «Король польский нам великий подарок прислал, чтобы мы служили ему верой и правдой, а если не послужим, то и бедой какой-то нас порадует! Какой же это бедой? Уж не свободой ли? Если свободой, то нам, казакам, иных даров и не надо». Сказавши это, казаки замолчали.

Эта песня, сложилась ли она в народе или какой-либо книжный человек, украинец, придумал ее, прекрасно выражает задушевную мысль и чувство казацкой вольницы. Свобода, воля, такая же широкая, беспредельная, как та бесконечная степь, какая раскинулась пред глазами казака, — вот что было задушевной мечтой его.

Наряду с реестровыми казаками (лейстривиками), несмотря на все усилия польского правительства, продолжали действовать казаки свободные, не попавшие в реестр. Они выбирали сами себе вождей, которые по-прежнему водили их на татар, на турок, а затем и на поляков.

Черноморский казак

Чем сильнее паны притесняли крестьян, стараясь их всеми мерами прикрепить к земле и закабалить, тем больше беглецов скапливалось и в Запорожской Сечи, и по степным окраинам. Мирному люду, крестьянам, да не только им, но и всем промышленникам в пределах Речи Посполитой жилось очень незавидно. Здесь всякими правами и преимуществами пользовались паны. Богатейшие из них жили настоящими владетельными князьями, и для них никакие законы, никакие суды не были страшны — творили эти паны что хотели. Мелкие дворяне-шляхтичи тоже пользовались всякими вольностями, с презрением смотрели на «хлопов», то есть на народ, презирали всякий труд, только военное дело считали для себя почетным, подходящим занятием и в то же время по бедности своей большей частью пресмыкались пред богатыми магнатами, шли к ним на службу в те отряды, какие обыкновенно магнаты держали при себе. Паны беспрестанно между собой враждовали и вели усобицы, «делали наезды» друг на друга. Соберет пан свою военную команду, шляхтичей и вооруженную челядь, и нагрянет невзначай на владение своего соперника. И пойдет тут грабеж и погром: увозят ценные вещи, угоняют и панский скот, да разом и крестьянский. «Хлопам», конечно, доставалось тут пуще всего, спуску никому не давали. Недаром сложилась на Украине пословица: «Паны дерутся, а у хлопов чубы болят». Насилие и грабежи, таким образом, паны производили не хуже украинских казаков или татар. Жизнь «хлопа» ни во что не ставилась: довольно сказать, что любой пан имел право не только всячески истязать, но даже убить своего крестьянина. Понятно, почему эти «хлопы» толпами бежали на Украину, понятно также, почему год от году росла казацкая сила и крепла непримиримая вражда к Польскому государству с его панским строем.