Читать «Крылья распахнуть!» онлайн - страница 181

– Ты узнал меня?! Вспоминал, да?

– Еще бы забыть, – сказал Хаанс спокойно, почти добродушно. – Как на каторге уголь обухом долбил, так почитай что каждый день вспоминал девицу, что меня стражникам спалила. Очень, знаешь ли, хотелось с доносчицей словцом перемолвиться.

* * *

– Со здешними хозяевами лучше держаться настороже, – шепнул Отец Бенцу. И добавил погромче, словно об этом речь и шла: – Жаль только, что не сможем сделать хорошее подношение в обители. Антара Лесная и сама щедра, и любит щедрых.

– Это так, – подхватил понятливый Дик, – да только где ж мы в дороге найдем денег на достойное подношение? Вознесем молитву. Богиня не прогневается. Как говорят в Хэддане, Антара от тебя кусок не откусит.

Дик подцепил это выражение от случайных спутников, которые утром свернули западнее, к перевалу. И теперь с удовольствием блеснул знанием здешних поговорок.

Тут горбун, до сих пор пялившийся на огонь, обернулся и сказал глухо:

– Сразу видно, сударь, что вы в Хэддане человек проезжий. Не то знали бы, как эта пословица целиком говорится.

– А как? – заинтересовался Дик.

– Антара от тебя кусок не откусит, она тебя целиком проглотит.

Бенц опешил.

– Надо полагать, – сообразил Отец, – что это про могилу. Мол, рано или поздно земля человека заберет. А «откусит»… должно быть, имеются в виду погребальные обряды давних времен. Тогда покойников оставляли на растерзание хищникам.

Ложка, выпав из пальцев Дика, глухо стукнула о столешницу.

– Как – на растерзание?! – потрясенно вопросил Дик.

Он вспомнил похороны деда, скромные, но достойные. Вспомнил слова жреца о том, что Бенетусу Бенцу, человеку доброму и хорошему, недолго придется томиться во владениях Гергены Гостеприимной, искупая земные грехи. Вспомнил лицо деда, лежавшего в гробу, – умиротворенное, спокойное лицо, словно старик смирился с грядущими загробными мучениями и предвкушает новое рождение…

– Да как можно скормить родного человека лесному зверью? – разгневался Дик.

– Не простому зверью, – звонко возмутилась конопатая Гризель из-за спин взрослых, – а Черной Медведице!

Над столом нависло молчание – тревожное, смятенное.

Вдруг в это молчание вплыл тихий говорок – и каждое слово было разборчивым, ни одно не прошелестело мимо слуха:

– Олень ест траву, человек ест оленя, Черная Хозяйка ест человека… всё придет к Черной Госпоже, всё на ней закончится, все жизни, все смерти…

Гейнц насупился. Дик весело подумал: а ведь хозяин сейчас жалеет, что старой Эрментруде нельзя дать затрещину, как Клаусу или Гризель. Ишь, как бабуля распустила язык при гостях! Впрочем, они с Отцом не жрецы. Им дела нет до того, что старая женщина держится веры своих предков.

Чтобы прервать напряженную паузу, Гейнц спросил с подчеркнутым дружелюбием:

– А дальше вы, господа, собираетесь выйти на Старый тракт? Из обители-то?..

Погонщик начал обстоятельно отвечать. Но тут что-то изменилось в комнате – словно воздух вздрогнул и поплыл.

Дик Бенц встревожено вскинул голову.

Речь старухи осталась такой же негромкой и неспешной, но теперь Эрментруда говорила на темном, резком языке своих предков. Том, что звучал в Хэддане, пока единая вера не насадила почти по всей Антарэйди единый – франусийский – язык.