Читать «Колье без права передачи» онлайн - страница 117

– Так и заражение получить можно… – бормотал Батон с обидой.

Ему просто необходимо принять грамм триста и продезинфицировать раны! Где взять самогон? Ну, хоть немного… Страшно хотелось спать. И жрать. Батон поплелся в город. Он шел, еле переставляя ноги, но шел целенаправленно – к Дубине. И ему было уже плевать, загребут его менты или нет. Он больше не хотел побираться, голодать и попасть под нож. Пусть будет как будет.

Самогонщица Дубина жила в таком же старом доме, как и Пушок. Это район натуральных трущоб, где проживают неимущие, старики и алкаши. Однажды эти дома хотели выкупить предприниматели, потому что квартиры здесь большие, хотя и необустроенные, помещения им подходили для офисов, клубов и магазинов. Но заартачился то один хозяин квартиры, то другой, мол, мало даете, не хочу жить со всеми удобствами и на выселках… Предприниматели плюнули, нашли более сговорчивых домовладельцев. Государство ремонтировать дома отказывается, так и доживают здесь те, кто не нужен ни стране, ни людям, ни себе.

Батон постучался к Дубине, в любое время суток готовой налить. Эту старую бесформенную кривую и хромую каргу можно было показывать в качестве Бабы-яги, желательно за деньги, тем, кто любит ужасы. Увидев заросшего, мокрого и грязного Батона, она испуганно взвизгнула, попятилась. Он вошел.

– Давай под записку, – сказал Батон.

– Ты… ищут тебя…

– Знаю. Давай быстро. И пожрать… дай.

Дубина достала готовую пол-литру, сунула в целлофановый пакет хлеба и соленых огурцов, протянула Батону. Тот взял, открыл дверь, но через плечо предупредил:

– Настучишь – сыграешь в ящик.

– Ой, что ты! – замахала на него Дубина. – Я клиентов не…

– Понятно, – прервал он ее, желая поскорее убраться.

Он приплелся домой. Квартира у Батона в обычном доме, сталинской постройки. Это единственное его богатство, доставшееся от матери. Батон только сейчас понял, как здорово иметь жилье и деньги. В картонной коробке нашел пузырек с зеленкой, замазал раны. Ни пластыря, ни бинта у него не оказалось, и он оставил раны открытыми. Потом налил в стакан самогона, выпил, съел огурцы и хлеб, оставив немного на завтра. Все, это последняя пьянка. Если повезет и он останется на свободе, пить бросит. Батон, шатаясь, добрел до кровати, рухнул и мгновенно выключился.

Казимир Лаврентьевич допоздна сидел в мастерской и думал, думал… В пожилом возрасте делать кардинальную переоценку жизни тяжело и опасно, вместо ожидаемого эффекта может нагрянуть умопомешательство. А старый ювелир сейчас шарахался из стороны в сторону, мог буквально за час изменить суждения на противоположные, затем вернуться к прежним выводам. Словно опасаясь возможного помешательства, мозг Казимира Лаврентьевича находился в постоянном конфликте с душой. Но вот что любопытно: низменные страсти постепенно завоевывали сознание Казимира Лаврентьевича, с каждым часом больше и больше, а это и есть в некотором роде помешательство. Он боролся с собой, не знал, как быть с вещицей в столе, на которую он время от времени смотрел, и всякий раз смотрел мучительно долго. Конечно, разумнее всего отнести колье в прокуратуру и рассказать все, что ему известно. Но так говорил разум. Душа противилась. Казимир Лаврентьевич жаждал отыскать старуху и спросить: почему?! К сожалению, цепочка оборвалась. Кто мог привести к старухе? Ева. Ева убита, как убита и Верочка. Это произошло не случайно. Не случайно – данная мысль оставалась единственно неизменной. Бывало, он подходил к столу, выдвигал ящик и качал головой. Или хохотал до слез. Или произносил вслух: