Читать «Том 1. Главная улица» онлайн - страница 312

Кэрол вернула ему снимки и похвалила их. Он заговорил о линзах, о выдержке, о чувствительности пластинок.

Обед окончился, и они сидели, разговаривая о ее знакомых, но с ними словно сидел кто-то третий, назойливый, неотступный. Кэрол не выдержала и, запинаясь, сказала:

— Я предложила тебе оставить чемодан на вокзале, потому что не знала наверно, где ты остановишься. Мне страшно жаль, что у нас в квартире так тесно и мы не можем устроить тебя с нами. Нам следовало заранее подыскать для тебя комнату. Не позвонить ли тебе в отель «Виллард» или «Вашингтон»?

Он с грустью взглянул на нее. Потом спросил без слов, и она без слов ответила на вопрос, поедет ли она с ним в «Виллард» или «Вашинттон». Но она старалась принять такой вид, будто они ничего подобного и не обсуждали. Ей было бы очень неприятно прочесть в его взгляде робкую мольбу. Но он не умолял и не сердился, как ни раздражала его ее холодная любезность. Он ответил с готовностью, как ни в чем не бывало:

— Да, пожалуй. Извини меня на минутку… А потом, не взять ли нам такси и не съездить ли ненадолго к тебе? Черт возьми, до чего быстро здешние шоферы делают повороты! Куда смелее меня! Так вот, я хотел бы познакомиться с твоими подругами — это, верно, очень интересные женщины — и посмотреть, как спит Хью, как у него дыхание. Конечно, аденоиды у него в порядке, но лучше, пожалуй, проверить, а?

Он похлопал ее по плечу.

В квартире они застали обеих ее сожительниц и девушку, недавно сидевшую в тюрьме за суфражизм. Неожиданно Кенникот сумел взять удивительно верный тон. Он смеялся над юмористическим рассказом девушки о том, как она объявила голодовку, дал совет секретарше, что нужно делать, когда глаза устанут от пишущей машинки; а учительница расспрашивала его — не как мужа своей знакомой, а как врача, — имеет ли смысл делать прививку против насморка.

Провинциализмы его речи казались Кэрол ничем не хуже их обычного жаргона.

Как старший брат, поцеловал он ее, прощаясь на ночь.

— Он страшно мил, — сказали сожительницы, ожидая от нее признаний. Но признаний не было ни для них, ни в ее собственном сердце. Ей не из-за чего было мучиться. Она чувствовала, что больше не способна анализировать и направлять силы, распоряжающиеся ее жизнью, и покорно отдалась им.

Кенникот пришел утром к завтраку, а потом мыл посуду. Только это и вызвало ее раздражение. Дома ему не пришло бы в голову мыть посуду!

Она повезла его осматривать наиболее известные достопримечательности: казначейство, «Монумент», галерею Коркорана, Пан-Американское здание, памятник Линкольну, за которым сверкал Потомак и виднелись холмы Арлингтона и колонны усадьбы Ли. Кенникот изо всех сил старался казаться веселым. Но Кэрол чувствовала, что ему грустно, и сердилась. Взгляд его обычно невыразительных глаз стал как-то глубже, в нем появилось что-то новое. Проходя по площади Лафайетта и глядя на статую Джексона и мирный фасад Белого Дома, Кенникот вздохнул: