Читать «Моя жизнь с Гертрудой Стайн» онлайн - страница 161
Элис Токлас
Затем пришла война 1914–1918 гг. Американские женщины-писательницы, поэтессы и обозреватели моды, вернулись домой. После окончания войны их сменили представители молодого поколения американцев, заполонившие Париж, чтобы заняться литературным творчеством. Многие из них верили, что в городе уличных кафе и алкогольных баров (сухой закон в США был в полной силе) и Бодлера мастерство писательства передается друг другу как инфекция.
В первое же свое посещение Парижа Шервуд Андерсон нанес визит Г. С. Во второй приезд он уже встречался с ней часто. Он обладал прямолинейным характером, саркастическим остроумием и всеобъемлющим сердцем — неотразимая комбинация. Он не знал французского языка, но удивительно легко общался с парижанами, особенно с рабочим людом. Он рассказал нам, что в течение какого-то времени разъезжал по стране с лекциями. Однажды обнаружил, что приковывает к себе внимание слушателей [как лектор] — точно как певец в опере. Он, естественно, немедленно разорвал контракт и прекратил чтение лекций. Он был очень красивым, невероятно очаровательным и талантливым рассказчиком.
Скотт Фитцджеральд, первый из «потерянного поколения», как его нарекла Г. С., был единственным из парижского десанта, кто уже продемонстрировал свой талант и талант огромный. Фитцджеральд, весьма интеллигентный, необыкновенно притягательный выделялся среди всех остальных. На свое тридцатилетие он пришел к Г. С. и поделился своим неприятием того факта, что с юностью покончено. «Но ты и пишешь как тридцатилетний», — убежденно сказала Г. С. «Правда?» — спросил он. Он никогда не верил ее оценке своего творчества, уж чересчур отрадной, чтобы быть правдой. Он обладал скептическим умом. «Легко льстить пожилому человеку», — прокомментировал он топорность одного из своих современников, когда те пришли навещать нас.
Был еще и Дос Пассос, с его очаровательным испанским и Гленуэй Уэскотт с его канадским акцентом, и Хемингуэй, чьи черные сверкающие глаза — в то время они были именно такими — чьи ослепительная улыбка и
Эзра Паунд, с которым в 20-х мы встречались несколько раз, интересовался японскими эстампами, политической экономией и восточной музыкой. Его суждения напомнили мне замечание королевы Виктории, когда кто-то неудачно выступил перед ней с ирландской уличной балладой «Зеленые одежды»: досадно и весьма ошибочно.
Т. С. Элиота привели к нам только один раз. Он был мягким, немного импозантным, уже немолодым человеком. Он сидел, отказавшись отдать зонтик, сцепив руки, глаза сверкали на безучастном лице.