Читать «Фашизм. Тоталитарное государство» онлайн - страница 219

В разных странах этот процесс протекает в разных формах и разными темпами, но общее повторяется. По одному сценарию развиваются события в Советском Союзе, по-другому — в Польше и Венгрии, по-третьему — в Румынии и т.д. В Восточной Германии и Чехословакии режим рухнул буквально на глазах в считанные дни. Мощный натиск народа вывел на улицы больших городов сотни тысяч людей, требующих роспуска скомпрометировавших себя официальных государственных и партийных институтов. Это народное движение привело к разрушению всей тоталитарной системы. Мощное социальное и политическое напряжение, всегда кроющееся в тоталитарной системе, оказалось высвобожденным в одно мгновение, оно взорвало и смело ее. Ни военизированная Коммунистическая партия, ни ее абсолютная идеологическая и политическая монополия, ни всеохватывающая система официальных массовых организаций, ни огромный и всемогущий полицейский аппарат не смогли остановить мирную, ненасильственную, но достаточно массовую, твердую, неотступную и последовательную борьбу народа за демократию.

У нас дела идут медленно именно из-за отсутствия такого массового народного натиска снизу. Еще год назад демократическое движение в Болгарии было выражено сильнее и категоричнее, чем в Восточной Германии или в Чехословакии. Сегодня мы остались далеко позади. Причину такого отставания, очевидно, нужно искать в том, что год назад это движение охватывало преимущественно интеллигенцию, сегодня в нем должны участвовать более широкие массы народа. И именно сегодня нам не хватает необходимой политической активности, политической энергии, которая должна разрушить перечеркнутые историей структуры и институты, выбросить их из общественно-политической жизни, открыть возможности быстрого построения подлинно демократических институтов для выработки демократической конституции и законов.

Независимо от наших желаний мы, очевидно, движемся к цели эволюционным путем, который всегда более долгий и мучительный. Кое-кто утешает себя тем, что он надежный и безопасный. Но это вряд ли. Отсутствие народного натиска — массового, мощного, парализующего желание сопротивляться — легко может породить искушение к реставрации. Такая опасность при неблагоприятном развитии событий, например в Советском Союзе, вполне могла бы реализоваться. Имея в виду наши традиционные тесные экономические и политические связи с СССР, мы даем себе отчет в том, что гражданская война или военная диктатура в этой стране тут же подтолкнули бы консервативные силы в Болгарии к попытке прибегнуть к насилию, тем более что оружие продолжает оставаться в их руках, а главные тоталитарные структуры не разрушены. Но совершенно очевидно, что невозможно миновать определенные этапы. А нами некоторые из них не пройдены. В 1953 году немцы провели рабочие забастовки в нескольких городах. В 1956 году венгры подняли большое народное восстание против сталинского режима Ракоши. Утопленное в крови советскими оккупационными войсками, оно превратилось в символ борьбы восточноевропейских народов против коммунистической системы. Чехи и словаки в 1968 году провозгласили свою «пражскую весну», которую очень скоро опалило морозом Варшавского договора. Поляки многократно бунтовали все эти годы (в 1953, 1956, 1970), в 1980 году они создали независимый профсоюз «Солидарность». Даже русские — в центре тоталитарной империи, в самой ее метрополии — находили в себе смелость, хотя и без всякой надежды, но бунтовать. И лишь у нас ничего не происходило. В Болгарии не было ни одного восстания, ни одного мятежа, ни одного бунта, ни одной политической забастовки или студенческой демонстрации. За эти годы по Европейскому континенту не раз прокатывались волны студенческих движений, но они всегда останавливались, достигнув пределов нашей страны. Нам не хватает практического опыта свержения тоталитарной системы. Нам не хватает репетиций. И теперь необходимо наверстывать на ходу, не останавливаясь. Вот почему наша новая и молодая политическая оппозиция вынуждена бороться всеми доступными законными средствами за быстрое и эффективное разрушение тоталитарных структур, за их полный демонтаж, за то, чтобы демократический процесс стал необратимым. Необходимо перейти Рубикон, за которым уже не будет опасности реставрации, а, значит, насильственный путь перехода будет исключен. Мы заинтересованы в том, чтобы максимально приблизиться к восточноевропейской модели быстрого перехода от тоталитаризма к демократии и отдалиться от вялой советской перестройки. Только так мы сможем содействовать разрушению восточноевропейских форпостов советской империи и тем самым демократическим процессам внутри самого Советского Союза. Такова объективная логика — чем больше мы отдаляемся от советской модели, тем больше помогаем демократическим процессам внутри Союза и демократическим силам этой страны.