Читать «Ожидание обезьян» онлайн - страница 118

Мне стало вдруг стыдно заграницы, дачи, машины, картошки, и я слишком поторопился выразить свое согласие и восхищение. Как же он возмутился!..

— Через легкие, говоришь?.. Через ВСЕ!! А что ты вдыхаешь? Это ты полагаешь, что воздух… А я говорю тебе: не в легких обогащается кровь, а в сердце. И с этим обогащением поступает она сюда. — И он с презрением постучал по лбу. — В самое общее, в самое отхожее наше место. Котелок: у каждого есть, как вещь. Голова и яйца — это у нас снаружи, сердце же есть внутри! Оно заточено в нас, как в тюрьму. Оттого мысли у всех одни, а сердца одиноки. Космические аппараты, пролетающие тьму плоти… Сердца разлучены, а не мысли. Мысль есть самая поверхностная вещь, и она никогда не коснется сути. Мозг не поет и не пляшет, он не плачет и не радуется, этот стюдень. Что мы носимся с этой миской хаши? Это именно мозг ни разу не пожалел сердца, самодовольно полагая, что оно ему служит. Все, видите ли, ему подчинено, значит, все его и обслуживает. А потом, раз все его обслуживает, значит, все ему и подвластно. А потом, раз все ему подвластно, значит, он все может. А раз он все может, давай, говорит, сделаем искусственное сердце! Построили министерство, размером с Белый дом: ведомство правого желудочка, департамент левого предсердия… Подключили к нему умирающего человека: давай, говорят, живи! А я: не хочу! Сердится мозг на человека: чего, мол, не хочешь? мы же всем тебя обеспечили, снабжение по высшему разряду, что тебе, мало? сердца, говоришь, не хватает?.. Занялись усовершенствованием: по линии перераспределения функций отделов и сокращения штатов. Значительно продвинулись: вместо микрорайона сердце разместилось в одном квартале — тут пришел совсем умный человек, обвинил докторов, не без оснований, в тупости. Архаики вы, говорит. Зачем, говорит, вы природу пытаетесь скопировать — никогда это у вас не получится; давайте исходить из чисто технических параметров. Поймали для начала теленка; вставили ему электромоторчик… Знаешь, он — жил! Кровь нормально циркулировала. Снабжала всем, что положено. И знаешь, чего не хватило? Остановки! Кровь снабжала, но не оповещала о жизни и смерти. У теленка не было пульса! Счет времени был потерян. Теленок сдох, а не умер. Ибо каждый удар его… Вот битва! Боже! за что Ты бьешься?.. Господи! — воскликнул он. — Как же ВСЕ хорошо!

— Что хорошего? — изумился я, снова увидев танки.

— А погодка. Праздник. Преображение как-никак.

— «Шестое августа по-старому…» А я и забыл!

— Ты что, не церковничаешь больше?

— А я и не церковничал!.. — обиделся я.

— А я сегодня, первое дело, к храму побежал…

— Ты?

— Там у сторожа похмелиться можно. Смотрю, кровать…

— Ты — вечен! Ты — Феникс! Слава Богу… И ты, конечно, знаешь, что будет?

— Что будет… А ни… не будет! Слава Богу и будет. Великий Праздник.

— Я не о том… я о них…

— Эти-то? — Он даже не посмотрел на танки. — Металлолом. Да ты не на них ты туда взгляни!

И ложечкой, которой помешивал чифирок, не глядя он ткнул куда-то зверх.