Читать «Идеальные любовники» онлайн - страница 97

…О, не верьте тем, кто утверждает, что все возможно пережить, забыть, восстать, как птица Феникс из пепла. Есть кое-что, о чем забыть нельзя, что будет тревожить ночами, приходить размытыми лунными образами и манить за собой в далекое, не подлежащее восстановлению прошлое. И придется следовать за ними, за этими беспокойными видениями, искать какой-то выход, пытаясь избавиться от назойливых воспоминаний, снова и снова возвращаться туда, где давно потерялся след любви. Но как многие тысячелетия назад, по-прежнему блестит на солнце зеркало неподвижного Мертвого моря и на восходе горят оранжевым огнем безжизненные и древние горы Синая.

…Увидев Руслана на проклятом унылом мероприятии, куда меня почти случайно занесло, я как будто снова оказалась там, на древней выжженной земле. Будто перенеслась на много лет назад и ощутила запах моря и пряностей и легкое прикосновение солнечных лучей к сомкнутым векам.

…Все растворилось – ни взгляда, ни шороха, испепеляющий целеустремленный зной. И знаешь, знаешь наверняка, что так будет всегда, и только омут памяти затягивает и не дает покоя… Дождь так и не пошел. Снова выглянуло настырное, безжалостное солнце. Марево рассеялось, обнажив черты далеких оранжевых скал. Я тебя забуду. Я не забуду тебя никогда.

…Нет, простые человеческие радости всегда были мне чужды. Я никогда не желала семьи, надежного мужского плеча, субботних обедов с общими родственниками, раза два в год рейдов в ресторан, обязательно заканчивающихся чьей-то блевотиной в сортире… Никогда не любила и не знала я детей – я им нравилась, они мне нет. Вне зависимости от возраста и социального положения их родителей.

От навязанного псевдопраздничного общения я уставала гораздо больше, чем от своего действительного труда. И всегда, всегда старалась как можно быстрее замести следы любого сходняка, состоявшего более чем из трех человек. Посему я и называю себя патологической лгуньей без всяческих прикрас.

По правде говоря, в какой-то момент строить из себя компанейскую овцу из общего стойла мне резко надоедало, и вот тогда… Тогда и наступал самый запредельный момент, к которому я стремилась изначально, – полный, феерический разрыв без объяснений и взаимных обвинений, а в самых жгучих случаях безобидный иллюзионист уступал коварному и злому Карабасу-Барабасу, который, глумливо ухмыляясь, указывал ничего не подозревающим куклам на их место, а также на невозможность существования без нового, уже идущего будто на смену кукловода.

Затем происходило всегда одно и то же: я опускалась на самое дно депрессии, мучилась, каялась, всегда порывалась позвонить и извиниться, но… Этого почему-то никогда не происходило, по всей видимости, та тонкая нить, которая изначально некрепко, но все же связывала меня с временным спутником жизни, рвалась в тот момент, когда из меня буром пер Карабас-Барабас…

«Ничтожный я человек» – эти золотые слова замечательного классика были навсегда высечены в темном углу пещеры моего подсознания, поэтому я всегда радостно соглашалась с выводами некоторых людей о моей двуличности и прочих нелицеприятных качествах.