Читать «Чтица Слов» онлайн - страница 68
Татьяна Ефимовна Зингер
На растерзание солдатам и хозяину Дома утех.
Впрочем, незачем думать о будущем, которого может и не случиться. Все они ходят по волоску смычка, играясь с подводниками.
— Почему тебе позволили уехать сюда? Родители не тревожатся? — прикорнув на горячей груди и обводя пальцем плоский живот, спросила Тая.
— Родители и отправили. Мы не очень хорошо простились, — Иттан поколебался перед тем, как объясниться. — Понимаешь, отец настолько был взбешен моими отношениями со столичной актрисой, что поставил перед выбором: либо я отбываю три года в гарнизоне, либо лишаюсь всего. Наследства, титула, даже имени. Он сам так сказал: «Даже имени».
В голосе Иттана проскользнуло отчаяние.
— Мог бы и отказать отцу.
— Не мог.
— Почему? — Тая приподнялась на локтях.
— Потому что без имени я никто, — резанул Иттан острее, чем лезвием. — Безродное существо, и все мои достижения — пустой звук.
— Ну и что? — поразилась она. — В Затопленном городе ни у кого нет имен или титулов, кроме тех, которыми мы нарекаем себя сами.
— И как вы живете? — без упрека, но уколол Иттан.
Тая надула губы, но быстро проглотила обиду. И правда, чем тут гордиться? Люди словно крысы перебиваются помоями, грабят да пашут без отдыха за любую медянку. Многие мужики, предпочитающие честный труд воровству, падают бездыханные, разгрузив очередной корабль в порту, и больше не поднимаются, а их родня мрет уже после: от голода.
— Три года всего, — сам себя успокаивал Иттан, подмяв Таю под бок. — И мы свободны.
Мы?
В грудной клетке стало тесно. Сердце вырывалось наружу, билось о ребра.
Мы! — ликовало всё внутри.
Мы! — хотелось прокричать во весь голос.
— Мы… — шепнула Тая одними губами и добавила громче: — Я тебе пригожусь.
Голос её звучал как никогда уверенно.
— Разумеется. — Иттан весело улыбнулся. — А у тебя от солнца веснушки пробиваются.
— Глупости, нет у меня веснушек, — насупилась Тая. — Нет, честно пригожусь! — и добавила заговорщицким шепотком, склоняясь к самому его уху: — Я умею читать Слова.
22
Подводники надвигались. Острозубые рты разевались в немом крике, лапы шлепали по глинистому дну. Огонь за жилистыми спинами дочиста вылизывал нутро подземелья. Поглощал налипший на стены мох. Кипятил мутную воду в лужах. Огонь отливал золотистым, душил дымными пальцами. И подводники сбегали от него, но самых слабых — отставших, упавших, раненых — пожирало жадное пламя.
Тая всматривалась в глубины лаза. Кулаки её были сжаты, сердце билось ровно.
Рыжий язык, готовый поглотить заживо, коснулся сапога.
Она проснулась на выдохе, слюна горчила золой. Спряталась подмышку к Иттану, ненадолго затихла, успокаиваясь. Мужчина дышал ровно, так умиротворяюще, что ночной кошмар отошел в сторонку.
Но на душе не стало спокойнее. Тревога занозой засела под левой грудью, и во рту было кисло, солено, точно наглотавшись крови.
Тая спрыгнула с койки, чудом не заставив ту надсадно заскрипеть, выдавая беглянку с потрохами, и, схватив шерстяное платье, а заодно утащив со стола начатую лучину, выбежала из спальни. Переоделась кое-как, дрожа всем телом — осенью в слабо протапливаемом гарнизоне (ох уж эта вечная экономия дров) поселился зверь по имени колотун, кусающий морозными клыками за тело, не скрытое одеждой. Холодало; гарнизонные женщины, высматривая в густых облаках знамения, предвещали лютую зиму.