Читать «Провинциальная Мадонна» онлайн - страница 102

— Ага, влюбилась! В нашего больничного сторожа, Макарыча! — неуклюже попыталась она перевести разговор в шутку. Спасительную шутку. Они всегда кидали друг другу этот спасительный мячик, и ни разу он мимо не пролетел.

А тут, выходит, мимо… Борис ее шутки не принял. Сказал вдруг так же тихо, но жестко:

— Ты боишься, Надя. Очень чего-то боишься. Жаль, что не хочешь поделиться со мной своими страхами. Я бы помог.

Боялась ли она на самом деле? Нет, не боялась, пожалуй. Она ждала. Ожидание было сильнее страха, заглатывало его в себя, просто пикнуть не давало несчастному страху. Оно подступало к горлу, сжимало сердце, делало зрение фасеточным, окружающие предметы расплывались в глазах в ничтожности и ненужности своего бытового предназначения. Закипал ли чайник — она долго смотрела, как из его носика вырывается пар. Кричал ли развлекательной программой телевизор — сидела, улыбалась, будто понимала, о чем толкует популярный телеведущий, ужасный, как ей раньше казалось, обаяшка. Смотрела на поленья в камине, и думалось, что это ее неприкаянная душа исчезает в языках пламени.

Она ждала. И знала, что дождется. Вопрос был только во времени. Надя его увидит, поговорит и… Он снова исчезнет. И тогда можно будет начать жить сызнова.

В воскресенье она встала с утра и поняла — Сережа придет именно сегодня. Вымыла голову, тщательно уложила волосы феном, сосредоточенно глядя в зеркало. Никакого волнения, одна собранность. Достоинство, рассудительность, ее величество женская мудрость. Надо собрать силы, не улететь безрассудством в придорожный кювет.

Короткий звонок в дверь раздался аккурат пополудни — они с Борисом обедать собрались. В воскресенье всегда накрывали стол в гостиной, обедали долго, отдавая дань иллюстрации семейного благополучия. Конечно, в хорошем смысле — иллюстрации. А что — от правильного оформления, между прочим, очень семейные устои зависимы, иногда только на них и держатся…

— Я открою, Наденька! — решительно шагнул к двери Борис.

— Открой… — спокойно согласилась она, раскладывая приборы у тарелок. Нож — справа, вилка — слева. Так. Надо еще крахмальные салфетки правильным углом завернуть.

Услышав за дверьми голос Сергея, нисколько не удивилась, ловким движением пальцев соорудила салфеточный домик-башенку, поставила возле тарелки. Отвела руки назад, развязала тесемки фартука на спине.

— …Да, Надежда Колокольчикова здесь живет… — донесся приветливый голос Бориса. — А вы кто? У вас, наверное, родственник у Надежды Ивановны лечится?

— Нет. Простите за вторжение, но я отец Вероники. Меня зовут Сергей Серый.

— Ах, вот оно что… Ну что же, прошу, входите… А я — Борис Борисович Колокольчиков и по жизненному стечению обстоятельств, представьте, тоже отец Вероники.

Она медленно вышла в прихожую, встала в проеме двери, глянула молча.

Нет, нисколько не изменился. Если не считать крапинок седины на висках да приобретенной с годами крепкой сухой поджарости во всем облике. И взгляд… Взгляд стал другой. Не распахнутый душевной наивностью — нате меня, ешьте с хлебом и с маслом, — а, наоборот, захлопнутый изнутри накрепко, настороженный, даже немного дерзкий.