Читать «Долина новой жизни (с илл.)» онлайн - страница 85
Федор Николаевич Ильин
Он долго думал, прежде чем ответить мне, и чесал у себя за ухом.
— На всех машинах наши. Наверху, на Высоком Утесе, наших много.
Это определение «наши» заинтересовало меня. Значит, эти люди чувствуют какую-то близость друг к другу или родство.
Ур внимательно осмотрел меня с ног до головы и сказал:
— Ур любит курить.
К сожалению, я не курю и поэтому не мог попотчевать табаком это невинное существо.
— В следующий раз, — сказал я, — я привезу вам целую пачку табаку. Разве вам не дают?
— Выкурил весь, — отвечал он, искусно подтягивая ногой поближе ко мне стул. — Садитесь.
В это время я заметил проходящего вдоль стены, где опускали первые плиты фундамента, Гри-Гри. Я должен был его увидеть, и потому моя беседа с Уром на этот раз окончилась.
Иногда самая ничтожная встреча имеет в жизни громадное значение, порой изменяя все течение ее.
К четырем часам я освободился от своих занятий и спустился вниз, в Новый город, где пообедал у Чартнея.
Устройство его квартиры мало чем отличалось от моей, и обед точно так же он получал по трубам из местного клуба. Такой же безмолвный слуга, как и мой, прислуживал за столом и так же, как мне казалось, зорко наблюдал за каждым нашим движением.
Чартней мало церемонился в выражениях и говорил совершенно свободно, как будто не знал о существовании механических глаз и ушей.
После непродолжительного отдыха я переоделся в вечерний костюм и, посмотрев на себя в зеркало, остался доволен своим видом. Я заметно поправился и помолодел. Не знаю уж, что особенно шло мне впрок — питание, воздух или правильная жизнь. Честное слово, меня не узнали бы в Париже. Мой друг Камескасс, наверное, думает, что от меня остались одни кости.
До Главного Города я проделал путь на аэроплане и там, на квартире Тардье, встретился с Петровским и супругами Фишер, которые были приглашены на венчание так же, как и я.
Закрытый автомобиль, в котором я ехал уже однажды с Тардье, подкатил к подъезду, и мы уселись в него: на заднем сиденье чета Фишер, а я, Тардье и Петровский — на переднем. Петровский был в очень веселом настроении и всю дорогу шутил, а мадам Фишер казалась печальной.
Петровский говорил:
— В этой стране не существует обрядов, все, что пахнет декоративностью или условностью, изгнано. Я не знаю другого народа в мире, который был бы так прост, как здешний. Представьте себе, если бы я устраивал крестины, аббату пришлось бы окунать в купель сразу двести пятьдесят тысяч ребят, а то и больше. Хороша должна быть купель!
Я засмеялся и ясно увидел, что наш разговор коробит чувства супругов. Мадам Фишер отвернулась к окну автомобиля и стала усиленно что-то рассматривать, хотя вокруг была полная тьма, а Фишер, растягивая слова, сказал:
— Можно как угодно смотреть на обряды, но все же они составляют украшение жизни, и без них делается скучно. Мне нравятся народы, у которых сохраняются старые обычаи и обряды. В этом смысле англичане стоят на первом месте, а вы, русские, всегда отличались анархизмом.
В автомобиле становилось все холоднее по мере того, как мы приближались к цели нашего путешествия.