Читать «Долина новой жизни (с илл.)» онлайн - страница 38

Карно засмеялся при этих словах и, нагнувшись к Мартини, ласково сказал:

— Мы живем ради макарон и ради набережной Неаполя?

— Ха-ха-ха! — закатился веселым смехом Мартини. — Хотя бы и так. Ради этого стоит жить, особенно если сюда присоединить хорошенькую черноглазую девчонку.

— Правильно, правильно, — сказал Карно.

— Чем отличаемся мы от наших учеников? Какие-то старые пережитки, какие-то фантазии, и больше ничего, — волновался Петровский. — Работа, достижение успеха на всех поприщах — вот единственная цель жизни. Я разумею высокую цель, и эта цель доступна им в равной степени, как и нам.

— Знаю, знаю, — перебил его Мартини, — вы влюблены в своих детей: это закон природы. Ведь мсье Петровский — папаша здешних людей, целых поколений людей, — обратился ко мне Мартини. — Он заведующий human incubatory, а какой же родитель не считает своих детей за перл создания!

— За здоровье папаши! — поднял бокал Фишер.

— Не довольно ли, господа? — заметил я. — Мне кажется, что вы позволяете себе слишком много. Я думал, что у вас гораздо более строгий режим.

— По воскресеньям в клубе мы свободны, этот день мы вообще проводим, как нам хочется, — объяснил Карно.

Петровский выпил много, и я боялся, что он не сможет встать. Я не знал, что в этом случае с ним делать. Мартини угадал мою мысль.

— Здесь, на втором и третьем этажах, имеется много комнат, и слишком уставшие гости могут найти там полное успокоение и отдых. Посмотрите, таких немало.

Я видел, что в столовой появились субъекты, которые о трудом передвигали ноги, и разговор сделался беспорядочным, слишком шумным.

Петровский склонил голову на грудь и начал клевать носом.

Мы встали. Было уже одиннадцать часов вечера. Я с Мартини отправился домой, а Карно взялся доставить Петровского наверх, в его комнату.

Фишер пошел за своей женой, которая была в отделении для дам.

Этот вечер оживил меня, и мне припомнилось прежнее время, когда здоровье позволяло мне пользоваться всеми благами жизни. Мартини был очень весел и всю дорогу перемешивал беседу декламацией каких-то итальянских стихов, напоминавших ему молодость. Мы расстались у калитки моего палисадника.

ГЛАВА III

Утром, в понедельник, я получил приказание явиться во дворец, в отделение первое, в кабинет Вильяма Куинслея.

Без всяких приключений я достиг Центральной улицы и очутился перед дворцом Куинслея. Нашел двери, ведущие в первое отделение.

Я вошел в обширный вестибюль, из которого в три стороны уходили широкие длинные коридоры. Прямо, против входа, был лифт. На стене было указано, какие комнаты находятся на каких этажах. Я увидел, что кабинет Куинслея Старшего находился на десятом этаже.

По вестибюлю и по коридорам сновала масса людей, одетых в серое, с номерами на груди, со значками и выпушками на рукавах и воротниках. Лица их выражали полное спокойствие, серьезность, движения их были решительны, быстры и ловки.

Я вскочил на ходу в вагонетку лифта, наполненную уже людьми, и стал подниматься кверху. По мере того как вагонетка проходила мимо этажей, публика все время менялась. На ходу многие выскакивали, другие вскакивали. Все были очень вежливы, многие были, по-видимому, знакомы друг с другом, но разговора почти не было слышно. Среди поднимающихся я заметил господина, одетого по-европейски. Он произвел на меня сразу благоприятное впечатление своим открытым лицом и ясными серыми глазами, смотревшими через золотые очки. Седеющие волосы виднелись из-под его шляпы, но чистое лицо его указывало, что он молод.